— Можно? — Дверь кабинета приоткрылась. Одновременно зазвонил телефон.
— Входите. — Я снял трубку.
— Гражданин Зайцев? — Голос был строгий и официальный. — Вы обвиняетесь в том, что скрываете от широкой общественности факт присвоения очередного классного чина!
— Ну ты даешь, Саша! Когда успел разузнать?
— Уголовный розыск знает все! Что вы можете сказать в свое оправдание?
— Что же мне остается? Только пригласить в гости на завтрашний вечер!
— Разговаривая, я рассматривал вошедшую в кабинет девушку.
— Не могу, завтра иду в засаду, — сказал Крылов своим обычным голосом. — Давай послезавтра.
— А послезавтра я дежурю.
Блондинка, лет двадцати пяти, короткая стрижка, аккуратно уложенные волосы, красивенькое и какое-то кукольное личико, серый вельветовый сарафан со множеством ремешков, заклепок, карманчиков, волна дорогой парфюмерии. Кто же это у нас? В календаре запись: «12.00 — Марочникова (дело Верш.)». Сейчас двенадцать двадцать, опаздывает…
— Ну вот и поговорили! — Мы оба знали, что загадывать дальше чем на два дня вперед нельзя, мало ли как сложатся обстоятельства. — Тогда привет супруге. В конце недели созвонимся.
— Счастливо, — я положил трубку и указал посетительнице на стул. — Присаживайтесь. Вы, как я понимаю, Марочникова?
Она удивленно подняла брови.
— Откуда вы знаете?
— Паспорт с собой?
— Принесла, в повестке же написано, — девушка положила документы на стол, и я начал переписывать установочные данные в протокол. Марочникова Галина Васильевна, двадцать три года, образование 10 классов, продавец магазина «Фиалка», незамужем, ранее не судима…
— Допрашиваетесь в качестве свидетеля; должны говорить правду, за дачу ложных показаний предусмотрена уголовная ответственность. Распишитесь, что предупреждены об этом, — я подвинул свидетельнице протокол.
— Я всегда говорю правду! — Она округлила глаза и, вновь подняв брови, с укором посмотрела на меня.
Я подождал, пока она распишется.
— Теперь расскажите, давно ли знаете Золотова, как часто ездили на его дачу, кто еще там бывал, как проводили время, а потом подробно про последнюю вечеринку.
Марочникова развела руками.
— Так много вопросов… Давайте я буду рассказывать все подряд, а если чего упущу — вы напомните?
— Ну что ж, давайте так. — Про себя я отметил, что она уверенно держится в кабинете следователя, пожалуй, слишком уверенно для своего возраста.
— Валерку все знают, он парень приметный. И я с ним часто сталкивалась: в одних местах бываем, в одних компаниях… Так и познакомились: раз вместе время провели, второй — и пошло. Знакомых много и у него, и у меня, постепенно всякая шушера отсеялась, остался узкий круг. Собирались, отдыхали… Вначале в городе, у кого-нибудь дома, потом на баркентине… Это так дачу Валеркину называли, ну в шутку… У него дедушка был адмирал…
Свидетельница на мгновение умолкла, выжидающе глянула пустенькими блестящими глазками, ожидая удивления: «Адмирал! Правда? Да что вы говорите! Как интересно!» Но я молча ждал, и она обескураженно хлопнула кукольными ресничками раз и другой.
— Да, адмирал… И дача чудесная, знаете, такое уютное место, кругом лес, в общем — красота! Мы приезжали на день-два, человек по шесть, отдыхали. Музыка классная, вина хорошего выпьем, там запас марочного, импортного… Танцуем, в баньке паримся… Да, там и финская баня есть!
— Почему финская? — не выдержал я.
— А какая же? — Глазки удивленно раскрылись. Ей бы очки — в модной оправе с дымчатыми стеклами… Со временем додумается, не сама — так подскажут…
— Финская баня, хоть у Валерия спросите…
— Ну хорошо, продолжайте.
— Всегда все нормально, ни драк, ни скандалов. Валерка в этом отношении культурный… Да и остальное. Свой круг все же… Если бы Машка этого морячка не притащила, ничего бы и не было!
— Давайте по порядку.
Свидетельница поерзала на жестком протертом стуле, но вряд ли ей стало удобней.
— Одна пара поехать не смогла — у него какие-то дела, я с Валерой, да Машка Вершикова привела этого… морячка. И зачем он ей сдался! Только что плавает…
Подумаешь, радость! Шмотки и так можно достать… Поужинали, музыку послушали, потанцевали. Все нормально. Я пошла наверх спать, а разбудила меня уже милиция.
Оказывается — такое дело…
— Скажите, Марочникова, вы были сильно пьяны в тот вечер?
— Кто, я?! — Она посмотрела такими изумленными чистыми глазами, что мне должно было стать стыдно за допущенную бестактность. И, может, стало бы, если бы я не читал справку дежурного следователя, в которой черным по белому написано:
«Опросить Марочникову не представилось возможным ввиду того, что она находится в сильной степени опьянения».
— Кто, я?! — повторила она. — Да я вообще больше трех рюмок никогда не пью!
— Значит, это были вместительные рюмки. — Я показал свидетельнице справку, и она мгновенно перестроилась:
— В этот вечер и правда немного перебрала. Знаете, коньяк на шампанское…
— А остальные?
— Да как вам сказать… Валерка выпил прилично, Машка тоже свою норму выбрала. А морячок — тот сачковал, пропускал часто и коньяка почти не пил. Говорил, ему с утра идти куда-то надо…
— О чем вы разговаривали?
— Сейчас разве вспомнишь? Обычный треп. Анекдоты, побасенки всякие…
— Не ссорились?
— Нет, что вы! Какие там ссоры! Все чинно-благородно.
— Чинно-благородно! Прямо тишь да гладь! Как же в столь благочинной компании могло произойти убийство?
— Ну уж убийство! Несчастный случай вышел… Может, баловались по пьянке, он и напоролся случайно?
— Вы Вершикову хорошо знаете?
— Да вроде… Подружками были!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11