Она снова засомневалась, потом сказала:
- Не называйте меня Ле Мир.
Я засмеялся:
- Конечно, сеньора Рамал. А что за одолжение?
- Это...
- Это?..
- Не называйте меня Ле Мир и не называйте меня сеньорой Рамал.
- Но я должен к вам как-то обращаться.
- Зовите меня Дезире.
Я посмотрел на нее с улыбкой:
- Я думал, вы разрешаете так вас называть только определенным людям.
- Так оно и есть.
- Тогда это будет наглостью с моей стороны.
- Но если я прошу?
Я стал понимать ее и сухо ответил:
- Дорогая Дезире, нет такой другой.
- Вы всегда так холодны?
- Когда хочу.
- Ах! - Это был вздох, а не восклицание. - И на корабле... вы помните? Посмотрите на меня, мистер Ламар. Неужели обо мне нельзя думать?
Ее губы дрожали; глаза горели странным огнем, но взгляд был нежным. В самом деле, она заслуживала того, чтобы о ней думали, безусловно, мой пульс убыстрился.
Нужно было быть стоиком, и я посмотрел на нее с циничной улыбкой и сказал самым спокойным голосом:
- Ле Мир, я бы мог любить вас, но я не буду. - И я повернулся и вышел, не произнеся больше ни слова.
Почему? Я совершенно не понимаю. Это явно было мое тщеславие. Всего несколько мужчин завоевали Ле Мир; другие подчинялись ей; но ни один не мог устоять перед ней. В этом было какое-то удовлетворение.
Я ходил по холлу в отеле до возвращения Гарри, по-идиотски довольный собой.
За завтраком я рассказал Гарри о наших планах отправиться в круиз, он так же с радостью согласился, как и Ле Мир. Он хотел сняться с якоря тем же вечером. Я сказал, что нужно было дождаться денег из Нью-Йорка.
- Сколько? - спросил он. - У меня полно...
- Я запросил сто тысяч, - сказал я.
Ты что, собираешься купить его? - Он был в изумлении.
Потом мы стали обсуждать маршруты. Гарри был за Гавайи, Ле Мир за Южную Африку.
Мы подбросили монетку.
- Орел, - сказала Дезире, и так и вышло.
Я попросил Ле Мир не уходить далеко от отеля, пока мы оставались в Сан-Франциско. Она так и сделала, но с большим трудом.
Никогда я не видел существа настолько полного психической энергии и огня; только суровой сдержанностью она могла заставить себя быть спокойной.
Гарри держался около нее все время, хотя темы их разговоров были за гранью моего восприятия. Также я не понимал эти брызги идей и ежеминутные признания в любви.
Был прохладный солнечный день позднего октября, когда мы подняли якорь и вышли из Золотых Ворот. Я взял яхту в аренду на год. Я также сделал и Другие приготовления на случай, если Ле Мир все это надоест.
Они с Гарри восхищались яхтой, что меня не удивило. Яхта и правда была превосходной. Бока белые, как морская пена; все над палубами из сверкающей желтой меди и красного дерева, и все такое чистое, как голландская кухня. Кроме капитанской, там было пять кают плюс гостиная, столовая и библиотека. Еды у нас было много и великолепный повар.
Первым нашим портом стала Санта-Каталина. И в день, которым может похвастаться только Южная Калифорния, мы бросили там якорь в пять вечера. Спустили лодку, чтобы добраться до берега.
- Что там? - спросила Ле Мир, указывая на берег, когда мы ждали, пока спустят лестницу.
Я ответил:
- Туристы.
Ле Мир пожала плечами:
- Туристы? Да! Только не это. Пойдемте!
Я засмеялся и пошел к капитану сказать, что мадам не понравилась Санта-Каталина. В следующую минуту лодка была поднята обратно, якорь тоже, и мы отправились в путь. Бедный капитан! За неделю он привык к сменам настроения Ле Мир.
В Сан-Диего мы вышли на берег. Ле Мир понравились какие-то индейские пледы, и Гарри ей их купил; но потом она сказала, что хочет взять с собой индейскую девочку лет шестнадцати - как компаньонку, я сказал твердое "нет". Но это ей почти удалось.
С месяц мы заходили в один порт за другим. Мазатлан, Сан-Байас, Сан-Сальвадор, Панама-Сити - мы выходили в каждом на час, иногда на два или три дня.
Ле Мир загружала яхту всякого рода реликвиями, всем подряд. Были ли они отвратительными или красивыми, полезными или нет, настоящими или подделками; если вещь ей нравилась, она покупала ее.
В Гуаякиле мы впервые столкнулись. Это был наш второй вечер там. Мы обедали на палубе с пятью южноамериканскими генералами и адмиралами.
К концу обеда Ле Мир вдруг притихла и погрузилась в размышления; потом неожиданно она повернулась к генералу сбоку от себя и сказала:
- Где Гуаякиль?
Он в изумлении уставился на нее.
- Город там, сеньора, - наконец сказал он, указывая на берег, где блестели огни.
- Я знаю, знаю, - нетерпеливо сказала Ле Мир, - но где он? В какой стране?
Бедный генерал, слишком удивленный, чтобы обижаться, пробормотал имя своей родины, а мы с Гарри еле удержались, чтоб не расхохотаться.
- Ах, - сказала Дезире, как бы сделав важное открытие, - я так и думала. Эквадор. Месье, Кито находится в Эквадоре.
Генерал или адмирал низко поклонился ей, в знак почтения перед ее знанием географии.
- Да, я часто слышала о Кито, месье. Это очень интересное место. Я отправлюсь в Кито.
Сразу последовала путаница. Каждый из гостей настаивал на том, что он будет сопровождать нас на остров, и все бы закончилось кровавой стычкой на палубе, если бы я не сказал твердым голосом:
- Но, господа, мы не едем в Кито.
Ле Мир посмотрела на меня таким взглядом! Потом она сказала как бы окончательно:
- Я еду в Кито.
Я покачал головой, улыбаясь ей; она вышла из себя.
- Мистер Ламар, - взорвалась она, - я вам говорю, я еду в Кито! Несмотря на вашу улыбочку! Да! Вы меня слышите? Я еду!
Ни слова не говоря, я вынул монету. Я хорошо знал Ле Мир. Секунду она сомневалась, явно пытаясь сдержаться, потом неотразимая улыбка показалась на ее губах, и она захлопала в ладоши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76