Миссис Уиттен, одумавшись, догнала его на лестнице, спустившись вместе с ним в зал, завела в гостиную и принялась там уговаривать, заверяя, что никто, кроме него, в том числе и Флойд, не сумеет успешно руководить столь сложным предприятием без достаточного опыта и подготовки. Видимо, попытка поставить во главе фирмы сына Мортимера преподала ей хороший урок, такой же конфуз мог получиться и с мужем. Она уговаривала Пампу остаться еще на один год, на один только год, понимая, что тот ничем не обязан ни ей, ни тем более Флойду, но "в память о покойном мистере Лэнди", "из чувства любви к нему и их детищу "Амброзии"..." "неужели он бросит на произвол судьбы это великолепие, которое сам же помог создать?..". А что касается мужа, то она обещает, что Флойд больше не будет вмешиваться в вопросы найма и перемещения служащих.
Сначала Пампа был непреклонен, но затем стал сдаваться, поставив условие, что Флойд вообще не должен совать нос в дела. Миссис Уиттен согласилась, расцеловала Пампу в обе щеки, взяла его за руку и провела через зал к лестнице. Они пробыли в гостиной при закрытых дверях, по мнению Пампы, не менее получаса. Поднимаясь наверх, услышали в столовой какой-то шум, как будто что-то упало. Миссис Уиттен вскрикнула "Боже мой!"
Пампа распахнул дверь в столовую. Там было темно. Пампа включил свет. Миссис Уиттен оказалась рядом с ним, и оба они застыли от неожиданности: в столовой находилось все пять членов семьи, вскочившие со своих мест, едва вспыхнуло электричество. Двое сыновей Лэнди - Джером и Мортимер, обе дочери - Ева и Фиби и муж Евы - Даниэль Барр. Причиной шума, который выдал их, был упавший торшер.
Пампа, считавший, что все эти наследники Х.Р. Лэнди находятся за городом, празднуя День Независимости, не мог придти в себя от изумления, как, впрочем, и миссис Уиттен. Голосом, дрожавшим от негодования, она попросила Пампу удалиться и подождать ее в гостиной.
Тот вышел, но остановился и прислушался.
Явственно доносились голоса Джерома, Евы, Даниэля Барра и миссис Уиттен. Один только Барр, по мнению Пампы, не ощущал страха перед хозяйкой "Амброзии". Он и объяснил ей, для чего собрался сей конклав: решить, насколько серьезным является ее намерение передать в руки Флойда Уиттена управление фирмой, узаконив таким образом его право собственности на источник благополучия всей семьи. И, конечно, решить, как и что можно предпринять, чтобы помешать этому. Он, Барр, сообщил, что пришел но настоянию Евы и очень рад встретить здесь миссис и мистера Уиттен. На самом деле, услышав, что вернулись с дачи Уиттены с Пампой, они просидели молча в темноте почти два часа, боясь выскользнуть на улицу, так как их могли заметить из окон верхнего этажа. Абсурдная, по мнению Барра, ситуация для взрослых и цивилизованных людей.
Барр еще сказал, что, по его мнению, такие вопросы можно решать только в открытой дискуссии, пригласив миссис и мистера Уиттен и вместе все обговорив, а не путем закулисных интриг. Или "хорошо подраться, если потребуется".
Другие тоже что-то говорили, но Барр, профессиональный говорун, переговорил всех. Пампа был до чрезвычайности удивлен поведением миссис Уиттен. Он предполагал, что она станет бранить и ругать их на чем свет стоит, напомнит, что "Амброзия" принадлежит исключительно ей, о чем она часто находила повод упоминать, но, по-видимому, тайное сборище, нацеленное в ее Флойда, просто ошеломило миссис Уиттен. Она не то чтобы запричитала, но, едва не рыдая, принялась корить их, как они посмели подумать, что она может пренебречь их правами на соответствующую долю в предприятии, созданном их отцом. Кто-то принялся извиняться. Но Барр снова настаивал на том, чтобы пригласить мистера Уиттена и достичь полной договоренности.
Миссис Уиттен уже готова была согласиться, и Пампа решил, что достаточно подслушивать, вышел на улицу и отправился домой.
Вот и все, что мы узнали от Марко. Пампы уже не было в доме, когда миссис Уиттен в сопровождении Джерома и Даниэля Барра поднялась наверх. Уиттен сидел, уткнувшись лицом в стол. В спине у него торчал нож. Один из тех, что принес в чемодане Пампа.
ГЛАВА 3
Вернемся в то утро среды, о котором я уже говорил, когда Вулф в бешенстве едва не захлебнулся кофе.
- Вам не следует пить кофе, когда вы рассержены, - заметил я. Перистальтика тесно связана с эмоциями. Я думаю, что это все-таки дворецкий. Миссис Уиттен вызвала с загородной виллы всю прислугу. Неужели вам не безразлично - известно ваше имя дворецкому или нет? Мне, например, было бы наплевать.
Прокашлявшись, Вулф сбросил свою шелковую пижаму, в которой могли бы спрятаться четыре полицейских патруля, и хмуро посмотрел на меня.
- Я должен повидать этих людей. Желательно всех, но обязательно миссис Уиттен. Очевидно, они у нее под каблучком. Разузнай мне все про нее.
Ответив: "Есть разузнать", этим я и занялся.
Неплохо было бы, конечно, начать старт с отдела, ведающего убийствами, но решив, что звонок покажется там подозрительным, я сам отправился в полицейское управление на Двадцатую улицу.
Инспектор Кремер был занят, я - к сержанту Пэрли Стеббинсу. Положение у меня было невыгодное, так как при разговоре с ним я не мог воспользоваться единственным козырем, твердо зная, что миссис Уиттен и ее отпрыски ввели полицию в заблуждение, сочинив какую-то несусветную чушь о секретном сборище в столовой и о том, почему они два часа таились в темноте. Я не мог просветить Пэрли насчет истинного положения вещей еще и потому, что на допросе в полиции Пампа сказал, что ждал миссис Уиттен в гостиной, а когда надоело ждать, ушел: ему, видите ли, не хотелось признаваться, что он подслушивал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19