она застонала и сделала слабую попытку приподняться, опираясь на руку, но ладонь соскользнула - и Эйми снова оказалась на полу, но уже достаточно придя в сознание, чтобы понять, что ладонь соскользнула в лужу крови, а то, что находится от нее на расстоянии протянутой руки, это лицо и горло дяди Артура и что это горло...
Глава 4
Она подумала - если оцепенелое и замедленное восприятие можно назвать мыслью, - что ее парализовал шок от увиденного; но это было не так - сам факт, что подобное могло произойти, оказал на Эйми такое воздействие. В действительности же шок придал ей силы, несмотря на то, что она ушиблась при падении, помог скорчиться, встать на колени и ползти по полу, обогнув лужу крови, туда, где у стены была мраморная раковина. Все еще не поднимаясь с колен, Эйми потянулась, чтобы сорвать с вешалки полотенце, и, прислонившись в поисках опоры к ножке раковины, вытерла полотенцем руку, которая, соскользнув, попала в лужу крови.
Действия, предпринятые Эйми в данный момент, были не вполне осознанными, скорее инстинктивными: просто крови на руках быть не должно, вот и все! Когда она бросила полотенце на пол, то ощутила спазмы в желудке.
Эйми прислонила голову к краю раковины, закрыла глаза и постаралась сдержать дыхание. После казавшейся бесконечной паузы она попыталась сглотнуть слюну, и ей это удалось. Еще одна пауза, похожая на вечность, - и она, уцепившись за раковину обеими руками, подтянулась изо всех сил и оказалась на ногах.
Остается только гадать: что сделала бы Эйми, если бы ее разум был ясным. С учетом особенностей ее характера и интеллекта вполне можно предположить, что она добралась бы до телефона и позвонила в полицию, скорее всего, она так бы и поступила. Но то, что творилось в ее голове, можно было характеризовать как угодно, но только не как способность соображать: Эйми все еще пребывала в состоянии оцепенелости. Поэтому она продолжала стоять возле раковины, глядя расширившимися, но отупелыми от шока глазами на тело и вытекшую из него кровь на полу, а затем, отцепившись от раковины и обнаружив, что может держаться на ногах, начала двигаться.
Ее маршрут пролегал по окружности, которую Эйми предстояло описать, чтобы обойти страшное препятствие, находящееся на полу, недалеко от грубого занавеса, закрывающего раковину, и она добилась цели, только вместо дуги у Эйми получился многоугольник. Возле двери прислонилась к косяку, чтобы собраться с силами. Теперь она осознала, что у нее в голове творится что-то неладное, и это не только от шока, испытанного ею, когда увидела дядю Артура на полу с перерезанным горлом. И пока отдыхала, прислонившись к двери, повернула ладонь, чтобы взглянуть на пальцы: никакой открытой раны Эйми не заметила. Затем она продолжила путь.
Ей бы никогда не выбраться на улицу, если бы кто-нибудь, потянув за цепочки от ламп, которые Эйми оставила включенными, погасил их, но этого не произошло, и она добралась до выхода. Дождь все еще шел, и она нырнула в него, даже не ускорив шаг и не тратя столь нужные ей сейчас силы на то, чтобы закрыть за собой дверь. Спускаясь на тротуар по двум каменным ступенькам, Эйми споткнулась и чуть не упала, но сумела сохранить равновесие, а когда оказалась внизу, пошла в восточном направлении. Именно сейчас у нее возникло смутное ощущение, что есть что-то неправильное в том, что она делает, но это чувство было слишком слабым, чтобы противостоять настоятельному желанию продолжать двигаться, идти и только идти! Эйми стиснула зубы, хотя это вызвало еще более сильную головную боль, и постаралась двигаться еще быстрее и по прямой. Она пересекла авеню, вышла на другую улицу, увидела свободное такси, села в него и сказала водителю адрес: Гроув-стрит, 320.
Только оказавшись около своего дома, Эйми спохватилась, что у нее нет с собой сумочки, в которой лежал кошелек. Это заставило ее, впервые с того момента, как она пришла в сознание, по-настоящему раскинуть мозгами. Но это оказалось жалкой попыткой! Сумочка, вне всякого сомнения, осталась там. Но там ее оставлять нельзя, ни в коем случае! Если обернется так, что по какой-либо причине надо будет скрыть тот факт, что она была там, - пункт слишком сложный и запутанный, чтобы вдаваться в рассуждения по его поводу на данный момент, - то тогда ее сумочка не только не должна, но и не может находиться там. Тогда сумочку надо забрать оттуда. Единственный, кому можно довериться и кто должен ее забрать, это она сама. Сделать же это можно, только вернувшись обратно и взяв сумочку там, где она ее оставила. Но она туда не вернется. Мысленно прикинув все "за" и "против" и придя к столь элементарному и бесспорному выводу, Эйми попросила водителя подняться с ней в квартиру, достала десятидолларовый банкнот из заначки в шкафу и расплатилась с ним, а затем, после его ухода, взяла телефонный справочник и отыскала нужный номер, Кротон-Фоллз, 8000, и набрала его.
- Алло! Мистера Фокса! Могу я с ним поговорить? - Ожидание; она зажмурила глаза. - Алло! Это Эйми Дункан! Нет, я... я здесь, дома. Да, что-то случилось! Нет, случилось не здесь, случилось... я не хочу говорить по телефону. Нет, нет, не это... что-то по-настоящему ужасное.
Мой котелок варит только наполовину, и думаю, что говорю бессвязно... Знаю, нервы у меня на взводе... Дело в том, что мне, кроме вас, больше не к кому с этим обратиться... Не могли бы вы приехать ко мне прямо сейчас?
Нет, по телефону сделать этого не могу... Я почти не соображаю, что говорю... Хорошо! Да, я знаю, это будет... я...
Хорошо. Да, буду здесь...
Она уронила трубку на рычаг, посидела какое-то время, а затем, опершись руками на стол, поднялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70