Не понадобилось долгих размышлений, теперь, когда основной
концептуальный прорыв был совершён, чтобы понять, как Сам принимал
свои решения. Всё, что нужно было сделать людям - это подержаться за
руки небольшими группами. Клетки празита соединились бы - и их мозги,
буквально и физически, стали бы связанны между собой множеством
цепочек мимикрирующих нервных тканей. Вроде телефонной связи. Мозги,
объединённые, образовали бы групповой мозг, который воспринял бы всю
информацию, все навыки различных отдельных разумов и распределил бы
результат такого синтеза по всей группе, так что каждый отдельный
разум стал бы отражением всех остальных. Когда нужно было принимать
решение, люди собирались вместе небольшими группами, и каждая группа
оценивала ситуацию. Затем каждый член данной группы должен был пойти и
присоединиться к другой группе, и синтез продолжался бы до тех пор,
пока группа за группой не приходила к единому мнению по данному
вопросу и не происходило бы распространение общего восприятия и
намерений. Не было необходимости, чтобы все люди города сошлись вместе
одновременно, совершенно так же, как не было необходимости, чтобы все
клетки мозга находились в активном состоянии одновременно. До тех пор,
пока люди касались бы друг друга и расходились, касались и
расходились, до тех пор происходил бы свободный обмен информацией и
намерениями среди всего населения. По существу, каждый отдельный разум
имел в своём распоряжении резервуар знаний и восприятия всей коммуны.
Не удивительно, что каждый отдельный мужчина или женщина могли
понять каждую отдельную пиктограмму, нанесенную на стены города. Не
удивительно, что им необходимо было только одно физическое
представление всего, что они знали и понимали... да и то только в
качестве постоянной поддержки и унификации единства. Естественно, они
не нуждались ни в каких книгах, ни в каких банках данных. Не
удивительно что их уклонение от вопросов было столь абсолютно
непреклонным и одинаковым во всём городе.
Меня всё удивляли приметы жизни людей, которые были характерны
для разума роя. Но исключив в качестве гипотезы телепатию, я отбросил
эту догадку, как более чем метафору. Ни на мгновение не мелькнула у
меня мысль, что это могла быть {физическая} связь между разумами, и
что ткань паразита, с её способностями к мимикрии и приспособительной
изменчивости, могла обеспечивать такую связь.
Теперь же я увидел и понял.
Они старались скрыть от нас то, на сколько они от нас отличались
в действительности. Они предоставили нам думать, что они являлись
индивидуальностями - неестественно похожими друг на друга, живущими
неестественно упорядоченно, но всё же индивидуальностями. Они не
хотели, чтобы мы поняли на сколько {реальным} было их презентация
самих себя в качестве фрагментов единого Самого. Они надеялись
показаться безопасными... странными, но безопасными. Они надеялись
убедить нас, что мы очень мало потеряли бы, подвергшись инфекции -
позволив паразитупроникнуть в наши тела. Они надеялись воспользоваться
нашей уверенностью в своих медицинских возможностях, в своих навыках в
генной инженерии.
Но как только один из нас был бы инфицирован... успешно
инфицирован, чтобы сделать возможной установление связи между
мозгами... тогда бы мы были подведены полному пониманию, как нам было
обещано. Мы бы стали частью Самого.
Полностью и необратимо.
Наши разумы были бы всосаны в групповой, групповой разум затопил
бы наши. Это, возможно, заняло бы не более нескольких мгновений, как
только поразит был бы помещён внутрь нас.
А затем наши добровольцы, кто бы ими не был, вернулись бы на
корабль полные заверений того, что нет никакой опасности, что вообще
не очем беспокоиться. Не как рабы или автоматы, как мы боялись в своём
примитивном понимании, но просто в качестве частичек Самого,
занимающиеся обычным делом в его интересах.
Я оторвал свой взгляд от наблюдения за тем, как Слуга удалял
компаньона с умирающего быка, и уставился на прореху по всей длине
брючины в своём зацитном костюме. Внезапно я ощутил сильную
слабость... и это ощущение не имело ничего общего с видом собственной
крови, сочившейся из раны вдоль колена.
Я заметил, что лучники пристально вглядываются на запад,
уставившись на дикую степь. Ветер дул в ту сторону... разнося запах
крови. Крови животного и моей. Я вспомнил лаконичное сообщение лучника
о том, что предыдущей ночью вокруг лагеря бродил волк.
Я медленно поднялся на ноги и прошёл мимо раненного быка. Слуга
пребывал в настоящем трансе и был неподвижен, словно статуя.
- Волки по-прежнему где-то рядом? - Спросил я лучника, который
стоял на часахэ перед рассветом.
- Они бы не ушли далеко, - ответил он.
- Они нападут?
- Возможно.
Я проследил взглядом в том же направлении, но там, похоже, не
было никакого движения.
- Может нам развести огонь? - Спросил я.
- Нет времени, - последовал ответ. - И огонь не так их пугает
днём.
В его голосе не звучало ни малейшего страха. Я снова сел и
тщательно обследовал свою ногу. Не должно было быть никаких
осложнений, но мне нужно было посидеть спокойно некоторое время, чтобы
кровь успела свернуться. Время шло, и неподвижность, казалось,
наполнялась угрозой. Скульптура из человека и животного, казалась
теперь замороженной - теперь, когда они были соединены, не было
никакого движения чёрных отростков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60