- Маргарита, это золото мне необходимо!
- Было бы воровством, если бы вы его взяли,- ответила она холодно.Послушайте, папенька, лучше убить нас сразу, чем заставлять нас каждый день претерпевать тысячу смертей. Что ж, посмотрим, кто одолеет,- вы или мы...
- Значит, вы убьете своего отца! - продолжал он.
- Мы отомстим за мать,- сказала она, указывая на то место, где умерла г-жа Клаас.
- Дочь моя, если бы ты знала, зачем оно мне нужно, ты не произнесла бы таких слов. Послушай, я объясню тебе, какую задачу должен я разрешить... Но ты ведь не поймешь! - вскричал он с отчаянием.- Словом, дай мне деньги! Хоть раз поверь в своего отца... Да, я знаю, я доставил твоей матери много страданий, я расточил, как выражаются невежды, свое состояние и промотал ваше, вы все теперь вынуждены работать из-за моего безумия, как ты это называешь, но, ангел мой, дорогая, любовь моя, моя Маргарита, выслушай же меня! Если мне не удастся, я покорюсь тебе, я буду тебе повиноваться, как должна бы повиноваться мне ты; я буду исполнять твои желания, вверю тебе все свое имущество, откажусь от опеки над детьми, отрекусь от всякой власти. Клянусь памятью твоей матери! - сказал он, проливая слезы.
Маргарита отвернулась, чтобы не видеть лицо его, залитое слезами, и Клаас бросился к ногам дочери, думая, что она готова уступить.
- Маргарита, Маргарита! Дай мне их, дай! Что такое шестьдесят тысяч франков перед вечными угрызениями совести! Ведь я умру, меня это убьет... Выслушай меня! Мое слово свято. Если меня постигнет неудача, я отказываюсь от работы, покидаю Фландрию, даже Францию; если потребуешь, я пойду работать, как поденщик, чтобы со временем по грошу снова сколотить состояние и вернуть детям все, что отняла у них Наука.
Маргарита хотела поднять отца, но он продолжал стоять на коленях и говорил, заливаясь слезами.
- В последний раз будь нежной, покорной дочерью! Если меня постигнет неудача, я сам признаю твою правоту, как бы сурово ты вы обращалась со мной. Зови меня тогда сумасшедшим стариком! Называй отцом-злодеем! Говори даже, что я невежда! Я в ответ буду целовать тебе руки. Можешь бить меня, если захочешь, и когда ударишь, я стану благословлять тебя, как лучшую из дочерей, вспоминая, что ты ради меня пожертвовала собою.
- Если бы нужно было пожертвовать только собою, я бы это сделала, но могу ли я допустить, чтобы наука убила моего брата и сестру? Нет!.. Довольно, довольно! - сказала она, вытирая слезы и отталкивая ласкающие руки отца.
- Мне нужно только шестьдесят тысяч франков и два месяца сроку,- воскликнул он, поднимаясь в бешенстве с колен.- Но дочь становится между славой, богатством и мною... Будь проклята! - сказал он.- Ты не дочь, не женщина, ты бессердечна! Не быть тебе ни матерью, ни женой!.. Позволь взять деньги! Ну, скажи, что позволяешь, милая моя детка, дитя мое возлюбленное! Я буду обожать тебя,- закончил он, с яростной решимостью протягивая руку к золоту.
- Против насилия я беззащитна, но бог и великий Клаас нас видят! сказала Маргарита, показывая на портрет.
- Ладно, живи, запятнанная кровью отца! - закричал Валтасар, бросая на нее ужасный взгляд. Он встал, оглядел комнату и медленно направился к выходу. Дойдя до двери, он повернулся и, как нищий, умоляюще протянул руку, но Маргарита отрицательно покачала головой.
- Прощайте, дочь моя! - сказал он кротко,- попытайтесь жить счастливо!
Когда он исчез, Маргарита осталась в оцепенении, ей казалось, что она отделилась от земли: она уже не была здесь, в этой комнате, не чувствовала своего тела, у нее выросли крылья, и она парила в пространствах мира духовного, где все беспредельно, где мысль преодолевает пространство и время, где некая божественная рука приподнимает покров, простертый над будущим. Ей казалось, что целые дни протекали после каждого шага отца, когда он поднимался по лестнице; затем она вздрогнула от ужаса, услыхав, что он вошел к себе в спальню. Подчиняясь предчувствию, осветившему ее душу пронзительным блеском молнии, она, не зажигая света, бесшумно, с быстротой стрелы промчалась по лестнице и увидала, что отец приложил ко лбу дуло пистолета.
- Все берите! - закричала она, бросаясь к нему. Она упала в кресло. Валтасар, видя, как она бледна, принялся плакать по-стариковски; он сделался совсем ребенком, он целовал ее в лоб, говорил ей бессвязные слова, чуть не прыгал от радости и, казалось, готов был дурачиться с нею, как влюбленный дурачится со своей подругой, добившись блаженства.
- Будет, будет, папенька! - сказала она.- Подумайте о своем обещании! Если не достигнете успеха, будете мне повиноваться?
- Да.
- О моя мать! - сказала она, обернувшись к комнате г-жи Клаас.- Ведь вы все отдали бы, не правда ли?
- Спи спокойно,- сказал Валтасар,- ты добрая дочь.
- Спать! - сказала она.- Прошли счастливые сны моей юности; вы с каждым днем старите меня, папенька, как с каждым днем иссушали сердце моей матери...
- Бедное дитя, я хотел бы ободрить тебя, объяснить тебе значение великолепного опыта, который я только что задумал, ты поняла бы. - Я понимаю только то, что мы разорены,- сказала она, уходя.
Утром на следующий день, который был отпускным в школе, Эммануил де Солис привел Жана.
- Ну, как? - печально спросил он, подходя к Маргарите.
- Я уступила,- ответила она.
- Жизнь моя! - сказал он с какой-то меланхолической радостью.- Если вы устояли бы, я восхищался бы вами; а такую, слабую, я вас боготворю!
- Бедный, бедный Эммануил, что останется на нашу долю?
- Предоставьте мне действовать,- воскликнул молодой человек, просияв,мы друг друга любим, все пойдет хорошо!
Несколько месяцев протекло совершенно спокойно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69