Но я не могу нагулять аппетит. Ещё несколько дней – и я был сам не свой оттого, что она все не идёт. Что я такое, в конце концов? Рубленая печёнка? Тогда я стал ходить вверх и вниз по ручью, каждый день, надеясь, что уж в следующий раз она точно будет здесь – злющая, как всегда. Скажет: я же тебе говорила. Я тебя предупреждала. Не ходи туда, там опасно.
– Эмма?
– Слышали меня, а? Она упрямая женщина, так что я сначала решил, что просто надо дать ей немного остыть. Через пару недель я стал думать об этих последних словах, что я ей сказал. «Занимайся своим делом, женщина!» Это было нехорошо. То есть из всех последних слов, которые мы могли бы сказать друг другу… почему это? Очень меня это огорчало. Хотел помириться с ней.
– Это было десять лет назад.
– Ага.
– Я тоже потерял жену.
– Да ну?
– Да, в автокатастрофе.
– Это плохо. Эмма всегда говорила, что этим машинам нельзя доверять.
Они сидели, слушая ручей. Теперь он звучал громче.
– Кто делал? – спросил рыбак.
– Делал?
– Ну да, модель какая? Просто интересно.
– «Крайслер Неон».
– Никогда не слышал. Наверное, уже после меня делали.
Они некоторое время помолчали.
– Тормоза, – сказал рыбак. Дэниел посмотрел на него.
– У крайслеров всегда было неладно с тормозами.
– Правда?
– Ага.
Пожилой рыбак прикрыл глаза.
– Клапана. Движок. И… что-то с прокладками, – он открыл глаза, увидел лицо Дэниела и тут же покраснел от смущения. – Простите. Эмма всегда говорила мне, что я не знаю, когда надо остановиться.
– Она скоро придёт, – сказал Дэниел, и тут же поймал себя на том, что под вроде бы благим намерением скрывается желание ранить незнакомца так же, как тот ранил его. Надо следить за благими намерениями, подумал он. Никогда не знаешь, что вылезет из них наружу. Жестокая правда. Снисходительная праведность. Злоба. Все это – невидимо и неосознанно, под маской доброжелательности. Рыбак не хотел причинить ему боль. И он уже вдвойне отплатил ему. – По крайней мере, я на это надеюсь, – добавил он извиняющимся тоном.
– Может быть. А может быть, и нет. Здоровье у неё отличное. Да и здравого смысла в ней гораздо больше, чем во мне. Уж она-то не воткнёт мокрый штепсель в розетку.
Дэниел встал и стряхнул листья с брюк.
– Ну что ж, – сказал он.
– Угу, – сказал рыбак, массируя свою бледную морщинистую ногу.
– Как клюёт?
– Никак, – тот улыбнулся. – За весь день хоть бы червячка заморили.
Дэниел улыбнулся, вспоминая: эту самую фразу говорил обычно дядюшка Луи – обязательная ложь любого заядлого рыбака.
Он шёл обратно по чёткой жёлтой двойной линии, разделяющей полотно дороги, и почти уже подошёл к своему «вольво», когда голос пожилого рыбака зазвучал снова.
– Эмма?
– Эмма?
– Эмма?

ПЛАН «Б»

Саганаки перестало скворчать на столе между ними.
– Посмотри на меня, – сказал Майк Донне. – Я убийца. Я убиваю людей. Я это ловко делаю.
– Это-то и прекрасно в этой жизни. Не имеет значения, что ты делал прежде.
– Я говорю не о прежде. Я говорю о здесь.
Она отпустила его руку. Её лицо, которое вначале выражало недоверие, сделав короткую остановку у отметки «страх», теперь медленно переходило к чистому ужасу.
– Но зачем? – спросила она.
Он посмотрел в её глаза. Светло-голубые, цвета льда.
– Для меня это единственный способ проголосовать против. Привести боссов в ярость. Привлечь их внимание.
– Это ужасно, – она посмотрела в окно, потом опять на него. – Это работает?
– Ещё нет.
– Тогда зачем продолжать?
– Я хочу убраться отсюда. Я хочу, чтобы мой полет был отменён. Я хочу умереть.
И снова её передёрнуло от табуированного слова.
– Знаешь, я чувствовала то же самое. Я порезала себе запястья в ванне. Долгий путь. Родители спали в соседней комнате. Это было очень эгоистично с моей стороны. Но я не могла отложить это на другой день. Когда я впервые попала сюда, я хотела сделать это снова. Залезла на крышу дома. Но… я не смогла спрыгнуть. Это глубокое программирование. Какая-то защита, поставленная на первоначальные импульсы. Мне потребовалось какое-то время, чтобы принять это. Все, что здесь есть. Теперь – я благодарна. Я начала все с нуля. Я научилась получать удовольствие. Так что мы крепко завязли здесь, – она улыбнулась и пожала плечами. – Что ты собираешься делать?
– План «Б», – сказал он. Она посмотрела на него.
– Я решил убить какого-нибудь хорошего человека. Кого-нибудь, кто хочет жить. Кого-нибудь, кто мне нравится, – он не был уверен, что шокировало её больше. Сама идея убийства или слово нравится.
Она сидела очень тихо.
– Майк.
– Я думаю, – продолжал он, – что, возможно, христиане были правы насчёт этого. Возможно, что-то есть в этой идее невинной жертвы. Жертвоприношение агнца.
– Майк.
– Возможно, это сотрясёт основы, разрушит законы кармы. Я надеюсь, что тогда что-нибудь… сдвинется.
– Это безумие, Майк.
– Это единственная альтернатива, которая приходит мне в голову.
– И что же, – она исторгла вздох отвращения и посмотрела на него с жалостью. – Как же ты думаешь осуществить это? Бомба? Базука?
Он вынул пистолет из кармана куртки и положил на стол. Её глаза расширились.
– Я думала, это твоя птица.
– У меня нет птицы.
– У тебя…
– И никогда не было, – он посмотрел на неё. Почти не было шансов, что она ему поверит. Он назвал её по имени. – Это единственный способ показать им, как все ужасно.
– Для тебя, – сказала она. – Но не для большинства из нас.
– Думаю, мне это доставит удовольствие.
– Ах ты ебаный… – она хлопнула ладонью по столу, фарфор и серебро зазвенели. – Ты эгоистичный самодовольный тупой осел! Какое ты имеешь право?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106