– Попробуйте газ.
– Они вывели из строя газовые шашки. Не могу понять, каким образом. Сэр…
Голос на заднем плане воскликнул:
– Господи, Джейкоб! Там ещё новые! Отдалённая стрельба. Дэниел подумал: как попкорн в
микроволновке. Клиндер:
– Подавить огонь!
– Мы не можем, сэр.
– Господи! – Клиндер побежал, всасывая в себя воздух и со свистом выдыхая.
Дэниел бежал следом, спрашивая на бегу:
– Они не разрешают замки? А газовые шашки – это нормально?
Они были на одиннадцатом – почти на самом дне. Сигналы тревоги раздавались со всех сторон, пока они мчались вниз по лестнице. Затем мощный приглушённый удар раскатился эхом по лестничному пролёту и, казалось, сотряс весь компаунд. Клиндер споткнулся, потеряв равновесие на ступеньке; Дэниел поймал его.
– Боже мой, – сказал он, поднимая доктора на ноги.
– Это было что-то серьёзное, – сказал Клиндер, открывая дверь холла.
– Доктор Клиндер! – надрывался отдалённый интерком. – Здесь прорыв!
Клиндер, раздражённый и запыхавшийся, подбежал к переговорнику на стене. – Клиндер слушает.
– Они разнесли весь пятый уровень. Что-то вроде бомбы. Нам пришлось использовать спасательный проход.
– Сколько?
– Мы не знаем, сэр. Докладывают, что они везде. Похоже, они планировали это несколько месяцев.
Женский голос внезапно перехватил интерком.
– Скажи лучше – несколько лет.
– Дот, – сказал Клиндер. – Чего вы надеетесь добиться этой резнёй?
– Я знаю, и ты тоже скоро узнаешь. Мы позаботимся об этом.
– Убейте здесь всех, и через час мы будем опять на своих местах.
– Ну и что?
– Вы там на ногах-то ещё держитесь? Что, у студентов-Корректоров так принято отмечать выпуск? Или это какая-нибудь долбаная семейная вечеринка?
– Можешь назвать это хирургической операцией.
– Сэр! Я не знаю, как она перехватила канал! У них, похоже, кто-то есть среди нас.
– Выключи, – сказал Клиндер.
– Ты можешь убегать, но спрятаться тебе не удастся, – успела сказать Дот, прежде чем связь прервалась.
Сильный взрыв. Отдалённые крики. Дэниел:
– Это где-то близко.
– Доктор? Они на восьмом. Они приближаются. Но как только я их засёк, они разнесли камеру. Они знают, где расположены камеры!
– Восьмой? Это же практически сейф!
– Без замков? – спросил Дэниел. Клиндер только закатил глаза. Голос сказал:
– Сэр? Это Джейкоб. Я бы не хотел, чтобы это ещё раз повторилось.
Клиндер вздохнул.
– Ты знал цену, когда подписывался, Джейкоб. Ты дал присягу.
Человек на интеркоме плакал.
– Я боюсь. Это так больно!
– Успокойся, сынок. Может быть, до этого не дойдёт.
– Я иду к Шону, – сказал Дэниел.
Он побежал, заворачивая за угол белой стены. Двери кафетерия, раскрытые настежь. Запах макарон и сыра. Стерео содрогается от хип-хопа. Нержавеющая сталь раздаточного стола перед кухонным окошком. Пластиковые подносы в стопках. Ящик со столовыми приборами. Столы и стулья. Белые стены. И – о облегчение! – спокойно сидящий в белом углу – Шон. Раскладывает карты. Солитёр. Приблизившись, Дэниел почувствовал поток холодного воздуха, идущий от потолка. Шон сидел прямо под вентиляционным отверстием; сквозняк трепал светлые завитки волос на его макушке. Дэниел поёжился и почувствовал – избитая фраза – как у него стынет кровь.
– Привет, дружище.
– Привет.
Он должен был слышать взрывы. Почему он никуда не спрятался?
– Здесь Корректоры.
Клиндер, совсем выдохшийся, возник в дверях.
– Двенадцатый – самый надёжный. Нам лучше спуститься.
Дэниел сказал:
– Думаю, нам стоит поискать какое-нибудь укрытие.
– Зачем? – спросил мальчик с невозмутимым спокойствием.
– Шон, не создавай трудностей. Там стреляют.
– И что?
– Нам лучше…
– И что?
Дэниел мягко положил руку мальчику на затылок:
– Дружище, да что с тобой такое?
– Пойдём скорее, – сказал Клиндер.
– Твои глаза ещё болят? Поосторожнее там на лестнице.
Шон начал ловко тасовать колоду, не глядя, профессионально.
– Это не имеет значения, – сказал он, свирепо глядя на Клиндера. – Они все врут. Они зовут меня Птенцом, но они не хотят дружить со мной. Они только хотят посмотреть, – он посмотрел на потолок. – Вы знаете, что это так. И что?.. Мне все равно… ей наплевать на меня… тогда почему она ушла?
Дэниел спросил:
– Ты слышишь их?
– У нас нет на это времени, – сказал Клиндер.
– Что они говорят? – спросил Дэниел.
– Это неважно, – сказал Шон. – Посмотри, какой фокус, – он разложил колоду у себя на ладони и одним движением веером разбросал её по столу. Он улыбнулся. – Полный расклад – пятьдесят две.
Дэниел присел на корточки, чтобы заглянуть мальчику в лицо.
– Ты говорил о своей маме, да?
Рот мальчика вытянулся в прямую линию. Он рассматривал разбросанные карты.
– Мне кажется, что я напоминал ей о чем-то, от чего она становилась печальной. Я думаю, что она меня не очень-то любила.
– Шон! Что за ерунда! – он тронул его за плечо. – Твоя мама любила тебя. Очень сильно. Она обожала тебя.
Шон посмотрел на Дэниела. В его взгляде было потрясающее одиночество – выражение, которое любой родитель страшится увидеть на лице своего ребёнка, ибо оно означает, что его лишили чего-то дорогого и невозместимого. Дэниел уже видел его раньше. Такое же выражение было на лице Майка после Буффало. Шон сказал:
– Я уже не маленький ребёнок.
Рёв сирен резко оборвался. Внезапная тишина после столь продолжительного шума вмешалась в мысли Дэниела как раз в тот момент, когда он был готов понять что-то. Он пытался провести параллель между своим сыном и своим братом. Здесь было что-то, о чем не говорилось. Что-то общее было между ними. Что-то, что касалось специализации Клиндера:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106