И он знал все ответы. Тихим? Чувствующим? Погруженным в размышления? Принести ещё пива? Достать вам ваш «честерфильд»? Заново прополоть сад? Хорошо, нет проблем. Он сделает это. Он достиг истинного мастерства в угадывании настроений дядюшки Луи и соответственном изменении своего поведения. Но в то же время Дэниел чувствовал, что где-то по дороге упустил нечто очень ценное. Он не имел представления о том, кем был. Вот почему для него было так важно быть тем, чем хотели его видеть другие, предположил он. Это давало ему определённость. Это не было предсказуемостью. Это было постоянной адаптацией. В этом был его секрет. Он не был одним целым. Он мог быть двумя или тремя людьми так же легко, как одним. Все зависело от того, что именно от него требовалось.
– Дэниел? – позвал отдалённый голос.
Вследствие этого он всегда чувствовал себя самым незаметным из персонажей чьей-то чужой истории. Братом Иисуса. Вторым человеком на Луне. Невидимым дублёром Освальда на травянистом холме Имеется в виду версия, согласно которой настоящему убийце президента Кеннеди удалось скрыться, оставшись неизвестным

. Спутником Майка, игравшего главную роль. Лишним человеком, который не производит никакого видимого впечатления. Просто ещё один толстопузый лысоватый парень в очках. Старые друзья, с которыми он давно не виделся, не могли вспомнить его. Даже Шон знал это. Он однажды писал в школе сочинение о своей семье, и после того, как исписал целую страницу, рассказывая, какая у него мама, какое у неё лицо и какие волосы, он дал ему следующую краткую характеристику: «Мой папа – хороший». Странная мысль пришла на ум Дэниелу. Ему не хватало кое-чего, что Шон обычно говорил постоянно, особенно когда чем-то был смущён. Слова «папа». С тех самых пор, когда он появился в компаунде, Шон ни разу не назвал его так.
В этом нет ничего удивительного, решил Дэниел – ведь он был никем.
Возможно, именно поэтому ему было так отчаянно необходимо зеркало любви. Возможно, только для этого ему нужна была женитьба. Нужна была Джулия. Чтобы был кто-то, кто напоминал бы ему, кто он такой.
– Дэниел? – позвал голос.
Потому что после того, как Джулии не стало, он не помнил уже ничего.
– Сынок? – позвал Клиндер, стоя над ним. – Ты сидишь здесь уже четверть часа. – Он положил руку ему на плечо. – Дэниел!
– Не называйте меня так, – сказал он наконец. – Я просто копия.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Майк ловил брыкающиеся ноги вопящей, извергающей мочу женщины; он получил хороший удар в челюсть, пытаясь прижать её лодыжки к полу. Её вопли отражались от мраморных стен душевой. Такахаши засунул полотенце ей под голову и держал судорожно дёргающуюся светловолосую женщину за обе руки. Майку наконец удалось схватить её за ноги.
Но она все ещё кричала.
Такахаши швырнул ему полотенце.
– Положи ей под задницу, – распорядился он. Майк послушался, и моча быстро пропитала полотенце насквозь.
Задница. Пятница. Пятидесятница.
– Они всегда возвращаются с полным пузырём, – сказал Такахаши. – Можешь себе представить.
Вопли женщины становились более тихими, более хриплыми, как будто у неё в глотке наконец что-то сломалось.
– Ш-ш-ш, – прошептал Такахаши, прижимая её руки к мраморному полу, стараясь, как заметил Майк, не сесть случайно на извивающуюся женщину.
– Свабо! – закричала женщина. Её первое членораздельное слово. Членораздельное, но абсолютно бессмысленное.
– Ш-ш-ш, – прошептал Такахаши.
– СВАБО!
– Спокойно, Дон. Я с тобой.
Дон? – подумал Майк. И тут он узнал её. Блондинка, которую застрелил By. Она сжимала что-то в кулаке.
– Свабо!
Теперь её била дрожь, приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы удержать её на полу.
Через некоторое время она успокоилась и лежала, всхлипывая; одежда Майка насквозь пропиталась влагой, а его тело было мокро от пота. В облаке пара они дотащили её до душа и стали мыть.
– Может быть, это лучше делать женщине? – спросил Майк; он совершенно не смущался, но опасался, не смутится ли Дон.
– Для этого нужно двое мужчин. Большинство женщин недостаточно сильны.
– Заткнись, – сказала Дон, все ещё с закрытыми глазами; Майк мыл ей шампунем голову, а Такахаши намыливал её тело.
– Чувствуешь себя немного лучше, а? – улыбнулся Такахаши.
– Где Свабо? – прохрипела она, её южный акцент эхом отдавался от стен.
– Он жив, вспомни. Он выжил после авиакатастрофы. А ты – нет.
– Ладно, – сказала она. Потом немного поплакала. – Черт, я не хочу его терять.
– Я знаю, милая. Он будет здесь.
– Я не хочу, чтобы он был здесь, ты, хрен собачий! Такахаши улыбнулся Майку, споласкивающему ей голову.
– Гораздо лучше! – сказал он.
Мягко поворачивая Дон, направляя её тело под струю воды, Майк смотрел, как мыльная вода и моча водоворотом уходят в сток.
Позже они сидели в раздевалке на длинной скамье, идущей вдоль ряда шкафчиков. Майк, Дон и Такахаши. В белых купальных халатах. Один из кранов был закрыт не до240
конца, и звук падающих капель эхом отдавался в душевой за дверью. Дон, успокоившись, курила сигарету. Она предложила Майку затянуться, но он покачал головой.
– Сколько раз ты уже делала это? – спросил её Майк.
– Шесть? Семь? Я не помню, – она посмотрела на Майка. – О, да ведь ты там был! Ты пытался остановить нас, – она повернулась к Такахаши. – By все сделал как надо?
Майк содрогнулся, вспоминая чернеющие глаза и зубы By.
– Стёрт, – подтвердил Такахаши.
Она кивнула, вздохнула и сделала глубокую затяжку.
– Ты присоединяешься к нам?
– Он думает об этом, – сказал Такахаши. Так ли это? – подумал Майк.
– Я буду спать миллион лет, – сказала Дон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106