Он имел и виду пони. Ох уж эти эльфы! Безалаберно относятся к своим иголкам. Постоянно витают в облаках. Беззаботные как стрекозы. Все время что-то щебечут. Ох, сколько раз у него болела голова из-за них! Вся эта их бессмыслица. Сколько раз оставляли северного оленя без еды. А груды радужных лент, которые приходится импортировать огромными рулонами из Центральной Америки, а непрестанный стук молотков, когда эльфы без конца мостят свои мостовые, отчего у бедного Алоизиуса разыгрывается мигрень!
– Что такое мигрень? – спросил Майк у брата, но тот шикнул на него.
Единственным утешением этого трудяги-эльфа была ежедневная порция горячего шоколада, который миссис Клаус приносила ему лично в завершение дневных трудов. Обновление – так называл это Алоизиус. Сладчайший, пьянящий напиток, равного которому вы никогда не пробовали. Дымящийся, покрытый звёздочками зефира, над которыми поднимаются в воздух облачка тонкой сахарной пудры, от которых начинает пощипывать в носу. И миссис Клаус, лучащаяся улыбкой при виде своего любимого помощника – великолепная женщина; женщина, наделённая статью, манерами и огненными рыжими волосами. Чьё прикосновение было столь нежным, и мягким, и пылким, что бедный эльф покрывался краской, и локон белых волос у него на лбу на какое-то мгновение смятенно вставал по стойке смирно. И тогда она лизала кончики своих изысканных пальцев и нежно приглаживала его, водворяя обратно на его малиновый лоб.
– Что такое локон? – спросил Майк, но в ответ опять раздалось лишь шиканье.
Ну что ж, ему пора идти. У него осталось ещё глотка два шоколада, и было бы преступлением пренебречь таким угощением. Он снова позвонит им через год, в это же время. И он заверял мальчиков, что будет следить за ними – где бы они ни были, куда бы они ни шли, он будет следить за ними. Ему, может быть, и двести лет, но его зрение не ослабело с годами. Он никогда не пропустит «подстрекателя» или «доносчика». В нем вызывают особенную неприязнь подстрекатели и доносчики. Таких людей он никогда не выносил.
– Что такое подстрекатель? – спросил Майк.
– Это ты, – прошептал Денни, сам озадаченный. Единственный раз в жизни он слышал это слово в исповедальне от отца Отто. «Хороший мальчик все рассказывает, Дэниел. Он не станет покрывать подстрекателей».
И возможно, продолжал Алоизиус, мальчики примут во внимание, что золотые рыбки – одно из самых любимых творений Санта-Клауса; каждая из них сделана из особого замороженного огня, который горит только на Северном Полюсе, и когда языки пламени обрезают золотыми ножницами, они падают в хрустальные кубки эльфов, следящих за огнём, а потом их морем отправляют в зоомагазины по всей Северной Америке, чтобы потом раздавать хорошим мальчикам и девочкам.
Майк и Денни ошеломлённо переглянулись.

– Хорошая штучка, – пробормотал человек с лягушкой неожиданно высоким голосом.
– Угу, – отозвался Дэниел, осознавая, что они в течение довольно долгого времени не разговаривали.
– Повторим?
Мгновение спустя они зашлись смехом. Это было все равно что предложить минет после лучшего секса в вашей жизни.
Потом он оторвал взгляд от серой коры дерева и заметил гнездо. Птичье гнездо на ветке. Шёлковый носовой платок, оранжевый как вечерняя заря, вплетённый в его стенку среди веточек и всякого мусора. Было в нем что-то зловещее. Гнездо было пусто – покинуто. Дом, в котором давно никто не живёт.
И тут образы снова ворвались в его мозг, как вспышка магния. Сначала – картина, от которой он каждый раз вздрагивал: рука мальчика, ломающаяся пополам; буква « I» , превращающаяся в букву « L».
И затем – образ серого древесного ствола, такого же, как тот, что был за окном, падающего прямо на него. Увернуться было невозможно, но картинка останавливалась : »а секунду до удара, как если бы в камере закончилась плёнка.
Дэниел покрутил головой и взял себя в руки. Паранойя, подумал он.
Интересно, похоже ли это на то, что ожидает его в самом конце? Слайды воспоминаний, на большой скорости мелькающие перед внутренним взором.
Он совсем свихнулся. Он, должно быть, совсем свихнулся. Почему он сидит здесь, укуриваясь до одури с каким-то незнакомцем? Куда девалась его решимость? Как насчёт его задания? Пропавшие без вести – почему он не прилагает все усилия, чтобы их отыскать?
Он просто трус.
Он представил себе доверчивое лицо сына, нуждающегося в нем, в одиночестве сидящего в какой-то комнате где-то там, в окружении незнакомых людей, ждущего, когда его отец придёт за ним.
Прости меня, Шон, подумал он, чувствуя боль в груди. Я трус.
Вырываясь из этой мучительной череды мыслей, он спросил:
– Как тебя зовут?
– Джо.
– Меня – Дэниел.
Парень помахал трубкой.
– Ещё одну?
Дэниел покачал головой.
– Ты давно работаешь фармацевтом?
Джо улыбнулся.
– А кто тебе сказал, что я фармацевт? Я просто занимаюсь поставками лекарственных препаратов.
– А-а, – Дэниел почувствовал себя дураком. – И тебе правится это?
– Какое там к черту нравится! Но благодаря этому я могу доставать это дерьмо бесплатно. – Джо стоял посреди кухни и водил лягушкой вокруг себя, как игрушечным самолётиком, выписывая бесконечные восьмёрки. Она оставляла за собой в воздухе призрачный зелёный отблеск. – Мне многое нравилось в жизни. Я много читал. В основном по американской истории. Но на Эйзенхауэре я задолбался. Ну да это неважно. Все равно все хроники кончаются на девяностом году. На том моменте, когда наши друзья нажали кнопку «сохранить».
На девяностом году? Друзья? «Сохранить»? Похоже, парня хорошо зацепило.
– Знаешь, это правда, – продолжал Джо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106