теперь они окружают то, чем мы владеем, нашу собственность. Та же самая идея теперь существует в форме конкуренции, а полем битвы стал мировой рынок. Маркс пытался что-то изменить, но в результате лишь натравил один класс на другой. Теперь у нас есть военно-промышленный комплекс, идеальное сочетание конкуренции и механизма уничтожения. Америка тратит четверть бюджета на военные нужды, называя это «обороной». Почему так происходит? Потому что человек по-прежнему верит, что война неизбежна. Да возьмите хоть спорт…
– А спорт-то тут при чем?
– Подумайте сами. Много ли видов спорта допускают возможность ничьей? По пальцам можно перечесть. Если что, назначают дополнительное время. Время! – захохотал он. Потом, заметив, что я не смеюсь, откашлялся и продолжал: – Непременно должен быть победитель и проигравший. Нам обязательно нужен враг! Вот идея, которая должна уйти! Экономика, политика, религия, индустрия развлечений – все у нас пронизано идеей борьбы, образом врага. Нам даже» голову не приходит от нее отказываться, потому что привыкли, потому что когда-то она была необходима для нашего выживания. А теперь все наоборот. Чтобы выжить, нам всем нужно быть вместе: или вес выиграем, или все погибнем!
– Не слишком ли просто? – усомнился я.
– Да, просто, – согласился Сол. – Поэтому никто разглядеть и не может. Слишком глубоко оно сидит – с базовыми первобытными инстинктами так просто не расстаются. Но если когда-нибудь мы все осознаем, что кошмар окончился, что враг – это просто миф, наш мир изменится до неузнаваемости.
– Трудно поверить.
– Почему? Ведьм перестали жечь на костре, когда поняли, что они просто женщины. Перестали торговать рабами, когда поняли, что они такие же люди. Когда-нибудь мы и детьми перестанем распоряжаться как своей собственностью. Может быть, и женщин перестанем насиловать. Все, что нужно, – это изменение вот здесь! – Он постучал пальцем по лбу. – Вот где сидит настоящий враг.
– У Юнга есть кое-что по этому поводу, – заметил я. – О том, что наши враги – всего лишь проекция темных сторон нашего подсознания. Мы переносим на других то, что не можем принять в себе самих. Фактически проецируем наш собственный страх.
Сол значительно кивнул.
– А если причины для страха больше нет? Как биологический вид относится к вымершему хищнику – неужели он вечно сохраняет бдительность? У человечества всегда были враги, и чувство страха было необходимо для выживания. Теперь врагов нет, а страх остался.
– Но… – протянул я, – есть же еще террористы, фанатики, расисты, наркоторговцы… Преступность существует, это не иллюзия. А вы говорите, нет врагов.
– Хорошо, давайте посмотрим. С кем воюют террористы и фанатики? С такими же террористами и фанатиками. Разве стали бы они вести себя как дикие звери, не будучи загнанными в угол? Что касается наркотиков, то это лишь средство, помогающее избежать страха. Расизм – не более чем поиск козлов отпущения, основанный на том же иррациональном страхе. А сколько преступников сделались таковыми только из-за голода и бедности – вы считали? И если мы так уж заботимся о своей безопасности и их исправлении, то почему содержим в тюрьмах среди таких же, как они, создавая целые криминальные сообщества – новых врагов, чтобы их бояться? Надо искоренить сам страх, тогда не будет и врагов!
Я задумался. Мир без страха? Легче представить себе море без воды.
– Нет, невозможно, – покачал и головой.
– Чушь! Все возможно, если только произойдет революция в нашем понимании реальности. В восемнадцатом веке автомобиль тоже показался бы фантастикой. Попробовали бы вы объяснить ученому девятнадцатого века теорию относительности! В нашем случае речь тоже идет о революции, только не политической или технической, а о революции в сознании.
– Новая утопия? – нахмурился я. – Что-то не верится.
– Теперь придется, – сурово отчеканил Сол. – Мы должны в нее поверить. Холокам во что бы то ни стало нужно заставить нас сохранить образ врага. Они нарочно наполняют наши сны кошмарами, навязывают нам дикий первобытный страх. «Враг есть, – говорят они. – Вооружайтесь!»
– Но зачем такая секретность?
– Их оружие – страх. А страх имеет обыкновение прятаться в темных уголках сознания, среди неизведанного, необъяснимого. Обычная тактика партизанской войны.
– А не легче ли просто-напросто захватить власть?
– Они не хотят управлять.
– Не хотят?
– Не-а, – с улыбкой протянул Сол. – К чему им устанавливать новый порядок? Наоборот, важно сохранить положение вещей. Само их существование требует, чтобы мы уничтожили себя.
Мне становилось все более не по себе. Наверное, я чувствовал в глубине души, к чему он ведет.
– Вы говорили об одном человеке…
– Совершенно верно. И этот человек – вы. Только от вас зависит, будут ли существовать холоки.
– От меня?
– От вас.
– Каким же образом?
– В этом году у вас родится ребенок. Холоки установили, что именно ваш потомок вызовет революцию в человеческом сознании, создаст совершенно новую концепцию, преобразит мир. С образом врага будет покончено.
– Они это видели?
– Своими глазами, – ухмыльнулся Сол. – Так что позвольте мне первым поздравить будущего папашу.
– Черт побери! Почему бы им тогда просто не убить меня и не избавиться от проблемы раз и навсегда?
– Нельзя. Ребенок у вас будет, этого они предотвратить не могут, только следить.
В памяти вдруг всплыли слова Лоры: «В моем распоряжении всего год».
– Лора?! – воскликнул я. Старик кивнул.
– Они послали Лору, чтобы она забеременела от вас. Существует два варианта. Либо она возвращается к ним вместе с дочерью, либо рожает сына и остается здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92