А не думать не получалось, все время чудилось, что ее хрупкая фигурка бежит рядом, или она что-то говорит, или головой своей стриженой кивает… Запало, не знаю почему. Зацепило.— Мне б твою уверенность. — Я неряшливо цыкаю зубом.— Не уверен уже? — усмехается генерал, и в его улыбке мне вдруг чудится мимика Клима. — Теория четверки. Теория точки и теория четверки, забыл?— Теория четверки… — Я снова задумчиво цыкаю зубом. Делаю вид, что задумался, устал… Что ж это была за теория такая? Эх, вот бы к нашему набору свойств еще телепатию. “Бизнес-леди искать” — значит, ее еще не нашли. Как же они ее ищут?— Найдется леди, — говорю, — теперь никуда не денется. Если Матвеева и даже Дато нашли.— Смеешься? — мрачно кивает генерал. — Даже Дато…— Смеюсь, — соглашаюсь я, хотя упорно не понимаю, чего тут смешного.Но расспрашивать нельзя, и так на грани держусь. Хватит, нарасспрашивался уже на базе в образе генерала, ничем хорошим не кончилось.— Если бы всех можно было держать на прицеле, как Дато, — неожиданно вздыхает генерал. — Окажется леди вторым Матвеевым — что тогда?— Не вижу повода для шутки, — говорю холодно. — Матвеева нашли быстро.Генерал смеется и качает головой. Чего смешного? Неужели они меня искали дольше, чем Дато?Дальше мы едем молча, и вскоре фургон начинает петлять, раскачиваться, как неумелый лыжник, притормаживает пару раз, а затем и вовсе останавливается. Конечно, я и ожидал, что сейчас увижу серое здание того самого института той самой лесной воинской части, но, скажу прямо, глаз оно не радовало. Как часто здесь бывал Клим, вот вопрос? И что он здесь делал? Может, мне, пока не поздно, имеет смысл сослаться на.потерю памяти? Утерял в битве кусок мозга…— Пойдем в переговорную, там просторно, — кивает генерал.И мы с толпой сопровождающих идем сквозь проходную, поднимаемся на лифте на шестой и заходим в ту самую комнату с овальным столом и прилавками из оргстекла. Вроде даже ничего тут не изменилось. Даже газета та же самая на стене, обратно повесили. Хотя — нет, другая газета, свежая. С заголовком “Пройди диспансеризацию, сделай прививки!”. Ко дню медика, что ли? А на громадном ореховом столе разложен большущий, наполовину собранный паззл с портретом президента — лоб, глаз, ухо и отдельным куском — подбородок. А рядом разбросаны горки разноцветных сегментов.— Садись. — Генерал мимоходом кивает мне на кресло. — Чай, кофе, коньяк?— Бутербродов.Один из сопровождающих выходит, другие стоят у входа, как будто чего-то ждут. Генерал неторопливо садится за дальний конец стола, вынимает очки — оказывается, он очки носит, — вынимает папку, которую ему сунули в коридоре, и внимательно рассматривает бумагу, лежащую сверху. Затем поднимает взгляд на меня, снимает очки и совершенно по-детски прикусывает одну дужку.— Ну и какие у тебя планы на будущее? — спрашивает он.— Я бы сначала хотел услышать руководящую линию, — отнекиваюсь я.Генерал задумчиво кусает дужку очков и наконец произносит:— Удивительно.— Что именно?— Удивительно, что ты от меня хочешь слышать указания и инструкции.— Что ж тут удивительного? — настораживаюсь я.— Скажи, Алекс, — произносит генерал задумчиво, — а что, Клим тебе прямо так и говорил, будто он с нами вместе работает?Я обалдеваю, но держу себя в руках. Знаем мы эти военные штуки, читали.— Послушай, — говорю развязно, — папаша. Ты свои приборы будешь на ком-нибудь другом проверять. Резать правду-матку не к сроку и не к месту, фиксировать, как зрачок дрогнул и ладони вспотели. А у меня не так много времени. Давай по делу.— По делу, — вздыхает генерал. — По делу. Ситуация дикая. Ты думаешь, что я тебя раскалываю, отслеживаю реакцию зрачков, беру на понт, да? А ты обо мне подумай. Ко мне приходит в фургон незнакомый человек и начинает вести себя так, будто он мой заместитель или самый любимый подчиненный. Прекрати, Алекс, ломать комедию. Я совершенно не понимаю, чего ты добиваешься? Что ты хочешь от меня услышать? Клим — это оборотень-убийца, который никогда с нами не работал. Приезжал один раз, застал твои полеты. Авиатор-самоделкин… Был жесткий разговор, мы его отпустили.Я молчу.— Зачем отпустили, ты спросишь? А что с ним было делать? Устроить тот же цирк, что и с тобой? С беспорядочной стрельбой по амебам и летучим мышам?Я молчу.— Не знаю, о чем у вас был разговор и что вы за потасовку устроили. Я не знаю, что он тебе сказал и зачем. Но я рад, что его нет в живых.— Ага, — говорю. — А по рации он, значит, не с тобой общался?Генерал задумывается.— Со мной, — кивает он наконец. — Для этого мы ему рацию и дали.— Так чего ты мне мозги паришь, что он у вас не работал?— Не работал. Рацию дали, помощь обещали. Советовался он, можно ли ему пролезать сквозь мелкую решетку.— И вы, конечно, сказали, что можно?— Мы сказали уклончиво — подумаем над этим вопросом. Так что он у нас не работал. Вот с тобой мы попробуем поработать.— А с Дато поработать? — спрашиваю.Генерал откидывается на черную кожаную спинку кресла и смотрит на меня сквозь прищур. Затем кивает вдаль, и все, кто толпились все это время у дверей, выходят, человек семь их там было.— Алекс, скажи, сколько на твоем счёту трупов?— Трупов?— Трупов. Убитых людей.— Ни одного.— Ни одного… — повторяет генерал. — Клима ты не считаешь человеком?— Я не убивал его.— Ну, допустим. У Дато было двенадцать, у Клима за сотню. Это еще нам не все известно.— Ну, раз у нас такой разговор пошел, кто ты вообще такой? Мент? Военный?— Внутренняя разведка.— Ясно, — говорю, хотя мне ничего не ясно. — Ничего, что на “ты”?— Пока ничего. Не трогай, пожалуйста, пусть лежит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115