Чашка пахла сеном.— Что это?— Это травки. Багульничек я заварила.— Зачем мне багульничек?— Пей, пей. Это мне тетя Лена с шестого этажа принесла, она на даче сама выращивает.— Зачем мне?— Он шлаки выводит.— У меня нет шлаков! Мама, я оборотень!— Багульничек от всего помогает.Мама сделала строгое лицо, несколько раз встряхнула градусник и протянула мне.— Мама, зачем мне градусник? — Я уже жалел, что начал с ней разговор.— Надо, — сказала мама уверенно. — Приедет неотложка, спросят — какая температура? Что я им скажу?Я понял, что спорить бесполезно, сунул градусник под мышку, накинул плед и залез под одеяло. Мама села рядом, озабоченно глядя на мои уши.— Мама, выслушай меня, пожалуйста.— Сынок, я тебя слушаю.— Мама, я — оборотень. Я могу выращивать клыки, волчью морду, шерсть. Могу удлинять уши, когти. Вот! — Я вынул из-под одеяла руку с когтями.— Я никогда ничего подобного не видела, — сказала мама. — Давай я позову тетю Лену с шестого?— Не надо тетю Лену, — сказал я. — Просто посоветуй — что мне делать.— Нужен врач, — ответила мама.— При чем тут врач? — вздохнул я, — Может быть, тут нужен священник?Мама задумалась.— Может быть, священник, — сказала она наконец. — Но такого телефона у нас пока нет. Скорая медицинская помощь есть, скорая пожарная или милиционерская помощь есть, а вот скорой… этой… нет.Я вздохнул.— Давно ты это заметил? — спросила мама.— Что — это?— Ну, уши и пальцы.— При чем тут — заметил? Я могу их выращивать и убирать, когда захочу!Мама ошарашенно помолчала и посмотрела на меня:— Так, значит, ты можешь их убрать?— Могу, конечно!— Так убери!Я взял зеркальце и начал убирать уши. Это оказалось еще более щекотным занятием, но наконец уши пришли в порядок.— Ну вот видишь! — сказала мама с облегчением. — Давай-ка я тебе еще багульничка налью.— Не надо, — сказал я.— Ну хорошо. — Мама послушно села рядом, лицо у нее прояснилось. — Скажи, а зачем ты это делаешь?— Что?— Уши выращиваешь?— Мама!!! — закричал я. — Ты что, не понимаешь?! Я могу их вырастить!— Не кричи на мать! — сказала мама строго. — Ты сам сказал — могу вырастить. А можешь невыращивать?— Могу.— Ну и не выращивай! Я тоже могу руку в печку сунуть. А смысл?— Ну вот ты можешь вырастить уши?— Господи, ну почему у нас все не как у людей? — Мама вздохнула и озабоченно посмотрела на часы. — Что ж они не едут-то?— Неотложка? Да пятнадцать минут прошло, ты чего? Помнишь, прошлым летом у тебя было подозрение на аппендицит, и они четыре часа…И в этот момент в дверь позвонили. Мама вскочила, поправила фартук и пошла открывать. В прихожей раздались шаги, и баритон спросил: “Где руки помыть можно?” Долго хлопали двери ванной, шуршали тапки. Затем дверь комнаты распахнулась, и на пороге появился абсолютно лысый дядька в зеленом халате и с саквояжем в руке. Из-за его плеча выглядывала встревоженная мама.Дядька хмуро и деловито оглядел комнату, стол, заваленный компьютерными железяками, плакаты на стене. Затем его взгляд остановился на мне. Он подошел к дивану и поставил саквояж на пол.— Ну? — сказал он бодро. — Что у нас стряслось?— Леша, покажи уши доктору, — сказала мама.— Уши я уже убрал, — сказал я хмуро. — Руку могу показать.Я высунул из-под одеяла руку и протянул вперед.— У-У-У — сказал доктор, брезгливо взял ее в свою ладонь и пощупал. — Так не больно?— Не больно, — сказал я мрачно.— А так? — Он нажал в центр ладони,— И так не больно.— Как это началось?— Никак не началось, — ответил я мрачно. — Взял и отрастил себе такую.Доктор сел за стол, отодвинул мои компьютерные железяки, достал блокнот и начал писать. Мама подошла и заглянула через его плечо.— Ну что? — бодро сказал доктор, оторвавшись от листка. — В больницу поедем?— В какую еще больницу? — спросил я.— На обследование. В инфекционную надо бы по-хорошему. Или в травматологию. Но тут уж где места будут, это звонить надо.— Доктор, а что это? — спросила мама.— Откуда я знаю, что я, врач, что ли?— А кто?! — сказали мы хором с мамой.. — Я фельдшер “Скорой помощи”, — заявил он. — Здесь нужно обследование. Руку на рентген, анализ крови.— У него еще уши, — сказала мама.— Что с ушами?Доктор подошел ко мне, положил руки на голову и ощупал уши. Затем ощупал лимфоузлы на затылке.— Болят уши? — спросил он.— Не болят, — сказал я. — Вот что у меня с ушами. Я сосредоточился, и стало дико щекотно. Уши поползли вверх и заколыхались над макушкой— Вы видели? — сказала мама.— Я тринадцать лет на “скорой”, — сказал фельдшер, небрежно щупая мое левое ухо. — Еще не то видел. Давайте в больницу. Если хотите…— А если не хотим? — спросил я.— Тогда завтра — в районную поликлинику.— В районную, — быстро сказал я.— И правильно. Ты же ходить можешь? Можешь ходить?— Могу, конечно.— Вот и пойдешь к своему участковому.— Спасибо вам большое, доктор, — сказала мама.— Ну, значит, всего доброго. — Фельдшер поднял с пола свой саквояж и подмигнул мне. — Выздоравливай.Он вышел из комнаты. Было слышно, как мама проводила его до двери, как щелкнула за ним дверь. Мама вернулась в комнату.— Ну что ж, — сказала она. — Я завтра с утра позвоню в поликлинику и узнаю, когда наша Кукарекина принимает. А ты… Ты сейчас можешь убрать это?Я сосредоточился и вернул уши и руку в нормальное состояние. * * * Утром мама разбудила меня в семь и отправила в поликлинику. Я честно отстоял очередь к нашей Кукарекиной. Стояли к ней в основном старики-старушки, а чтобы не было скучно, вели суровые степенные беседы о политике, ценах и нравах. Им не было скучно, мне было. Почему все старики говорят одинаковыми голосами одно и то же? Во все времена во всех странах послушаешь стариков — нравы падают, цены растут, а главный политик всегда хуже, чем предыдущий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115