Луговой перевел взгляд на Маришу.
— Вот тебе и песня. Ты знала?
Мариша не ответила. Помолчав, она вздохнула и сказала бесцветным голосом:
— Иди есть, все остыло.
* * *
Это началось месяц назад. Уже давно Яна обнаружила, что постепенно становится взрослой женщиной. Это было необъяснимое чувство — появилось какое-то беспокойство и вместе с тем степенность, какими-то другими стали казаться окружающие. Мужчины словно появились в ее мире — из давних школьных приятелей, из окружающих соседей, из солдат. Все они существовали и раньше, но вот уже несколько лет постепенно меняли свой статус — из лиц мужского пола превращались в ее глазах в мужиков. В чем суть этого превращения и чего следовало ждать от мужиков Яна конечно понимала прекрасно. Еще задолго до того как два года назад школьная учительница, немного краснея перед гогочущими восьмиклашками, стала путанно и наукообразно излагать содержимое пресловутого «сорок первого» параграфа учебника анатомии, еще до этого Яна прекрасно знала откуда берутся дети, и даже что надо делать чтобы они ниоткуда не брались. Но со временем в душе Яны поселилось какое-то другое чувство, которое было связано не столько с мыслью о любви постельной, столь хорошо известной по рассказам, сколько с ожиданием каких-то романтических перемен в судьбе, перемен в личной жизни немного нахальной школьной отличницы и послушной «десантницы» своего отца, как ее прозвали в школе.
Будучи от природы человеком веселого и озорного характера, Яна вдобавок обладала неким снобизмом. Это не была обычная девчачья надменность, которая заставляет всех девушек страны в какой-то период своей жизни ходить по улицам с подружками и, задирая носик, выговаривать, характерно растягивая слова, что-нибудь вроде: «Бли-ин ва-а-аще, паца-а-аны в классе та-а-акие, блин, ва-а-абражалы!» Нет, в манерах Яны была какая-то особая царственность. В пионерлагерях таких называют «принцессами». Яна пользовалась безукоризненным уважением в школе. Мальчишки все без исключения готовы были выполнить любое ее указание. Девчонки завидовали ей страшно и втихаря люто ненавидели. Сама Яна поглядывала на одноклассников, особенно на парней, немного свысока, с другой стороны школьные парни побаивались с ней заигрывать, стесняясь даже приближаться к ней, понимая, что девочка эта совершенно недоступна, и изливая свое внимание на более простых и игривых одноклассниц. Поэтому в то время как половина десятого класса вовсю жила половой жизнью с другой половиной, Яна, будучи красавицей номер один в школе, оставалась девственницей и не знала сама — то ли ей следует гордиться своей царственной неприступностью, так как знала, что стоит ей махнуть рукой — и все самые смазливые школьные красавчики будут у ее ног, то ли следует ощущать свою неполноценность по сравнению с менее разборчивыми, но уже опытными подругами.
В тот день Яна определенно была в хорошем настроении — она шла домой из школы, весело помахивая синей плетеной сумкой с тетрадками. Куртка ее была нараспашку, весенний мартовский воздух приятно обжигал легкие, и в душе было что-то радостное. Проходя мимо распахнутой створки ворот гаража спецтехники, Яна чуть было не столкнулось с солдатиком, выносившим ведро мусора — какой-то щебень, промасленная бумага, бутылки.
— Сорри, мадмуазель. — галантно поклонился солдатик, — А я тут дерьмо несу. — он театрально шаркнул ногой.
Яна удивилась. Вообще-то с детства она привыкла считать солдат если и за людей, то безусловно за людей самого низшего сорта. Не потому что они хуже, а потому что они такие по званию. Они видела как отец гонял своих солдат, как любой сосед-офицер из городка мог остановить любого солдатика и дать ему любое поручение. Истину, что все люди равны и все люди братья, Яне вдолбили еще в школе на уроках политинформации, но в городке все обстояло иначе — были люди гражданские, которые не могли никем командовать, были люди военные, которые командовали, и были солдаты — те, кто не мог командовать никем. И вот встретился солдатик, который поразил ее воображение своим вольным обращением «мадмуазель» и вместе с тем бескомплексным упоминанием дерьма. Яна холодно оглядела его с ног до головы — среднего роста, мускулистый, симпатичная мордашка, напоминающая то ли певца группы «На-На», то ли персонажа фильма «Гардемарины, вперед!». Если бы не уши, торчащие из-под пилотки…
— Искренне желаю успехов вам и вашему дерьму во всех начинаниях. — в тон солдатику ответила Яна.
— А ты здесь живешь или приехала друга навестить? — деловито спросил парень, оглядел ее с непозволительной простому солдату внимательностью и улыбнулся. Улыбка у него была приятной.
— Мадмуазель. — строго поправила Яна. Ей не понравилось, что парень перешел на «ты».
— Мадмуазель! — подхватил парень радостно.
— Так вот, мадмуазель живет здесь. А ты кто такой?
— Я принц. — сообщил парень. — Мадмуазель. — добавил он поспешно.
— В смысле? — не поняла Яна.
— Просто принц. Но заколдованный. Если мадмуазель соизволит со мной и моим ведром пройтись до вон тех помойных баков, то я поведаю свою грустную историю.
— Красиво поешь. — усмехнулась Яна. — Но девушек приглашают обычно в бар или на дискотеку, но уж никак не на помойку, тебя этому разве не научила маменька или первая школьная учительница?
— Увы. — парень театрально вздохнул и в глазах его блеснули искорки. — Дело в том, что эти помойные баки — тоже не совсем помойные баки. Они заколдованные. На самом деле вон тот с распахнутой крышкой — это заколдованный бар, а вот этот, закопченный, это типичная заколдованная дискотека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129