— Батя, ты чо мне хочешь сказать, что нож в сердце не кидают?
— Яна, знаешь что? Сходишь завтра в поселок на живодерню и попросишь разрешения кинуть нож в бычью тушу — тебе все сразу станет понятно. Это перед деревяшками мы все гордые ходим.
Не говоря ни слова, Яна взяла нож и со злостью метнула его еще раз. Целилась она очевидно в глаз, но нож прошел мимо деревянного виска, еле слышно чиркнув по голове манекена, и с шелестом опустился в зеленые заросли молодой крапивы. Раньше бы Яна топнула ногой от досады, но теперь она не обратила на свой промах почти никакого внимания, и это конечно не укрылось от внимательного взгляда отца.
— Яна, нам надо наконец с тобой серьезно поговорить, пойдем-ка в дом.
Яна вздохнула, сходила за ножом в крапиву и вернулась. Они прошли по сырой от утренней росы тропинке сквозь заросли весенней сирени и вышли к белому трехэтажному дому с длинными рядами окон вдоль стены. Дому, как две капли воды похожему на остальные такие же дома этого военного городка в тридцати километрах от Ярославля. Они неслышно поднялись по стоптанной деревянной лестнице на второй этаж и вошли в квартиру. Навстречу им вышла мать в застиранном фартуке.
— Ну что, напрыгались? Садитесь за стол, как бы Яне в школу не опоздать.
Отец только отмахнулся. Вот уже много лет каждое утро он вытаскивал дочь на улицу или на спортплощадку, или в спортзал — когда они дислоцировались в Выборге, у них был хороший зал. И каждое утро по два-три часа майор Луговой, лучший десантник-инструктор гарнизона, обучал дочь всему, что умел сам. А сам он, прослужив шесть лет в спецназе, да пройдя войну в Афгане, умел немало. В шестнадцать лет Яна прекрасно плавала и ныряла, быстро и метко стреляла из любого армейского оружия, могла водить грузовик, танк и БТР, выполнять работу радиста и стрелка-наводчика, и многое-многое другое. Луговой не ограничивался утренними тренировками дочери, и в частях на него порой посматривали с удивлением, когда он выгонял Яну бежать кросс вместе со своими взводами или выдавал ей парашют и брал с собой в самолет. Впрочем он никогда не переступал служебных границ — на серьезные операции и учения Яна конечно не попадала. Надо сказать, что для Лугового такое положение дел порой было по своему полезно. Собственно и звание майора он получил, можно сказать, благодаря Яне.
Дело было в прошлом году — в часть неожиданно нагрянул важный генерал с очередной проверкой. Ничего не подозревающий Луговой дрессировал своих ребят на турниках спортплощадки. Услышав громовой мат, доносившийся из-за складов боетехники, генерал из праздного любопытства отправился поглядеть что там происходит и выглянул за угол железного ангара. Собственно ничего особенного не происходило — вдоль шеренги в меру подтянутых рядовых второго года расхаживал старший лейтенант и жутко орал на всех вместе и на каждого в отдельности. Лица его не было видно, так как он стоял спиной. Трое отжимались рядом на бетоне, а один бедолага корячился, уцепившись за перекладину и судорожно дрыгая ногами в попытках подтянуться еще разок. Дело очевидно было для лейтенанта привычное — очередное недовольство личным составом и небольшой разнос, да и молодые десантники очевидно попадали в такой переплет не первый раз и смиренно ждали окончания бури — судя по всему лейтенант пользовался большим уважением. Дрыгающийся бедолага все-таки сумел более-менее вразумительно дотянуть свой подбородок до перекладины и соскочил на землю, потирая руки. Немедленно лейтенант обернулся:
— Твою мать, ублюдок, я же сказал шестнадцать! А ты подтянулся сколько? Думаешь Луговой не сосчитал пока орал на остальных таких же говнюков как и ты? Что ты топчешься передо мной как муха в сметане, мать твою?
Генерал отметил про себя фамилию старшего лейтенанта и продолжал смотреть, задумчиво подкручивая ус. Его интересовало лишь одно — как они могли узнать что генерал приедет в часть с проверкой, когда он решил ехать сюда в последний момент? А если не знали что он приедет, то откуда такая прыть — ведь явно лейтенант старается напоказ?
— Не мог больше. — вдруг виноватым басом произнес детина и признался, — пятнадцать…
Вероятно это натолкнуло лейтенанта на какие-то свои ассоциации и он заорал снова:
— Да ты десантник или жужелица колорадская, которая икру метать собралась? Что ты на меня вылупился как морской окунь на калькулятор? Моей дочери пятнадцать, так даже она двадцать пять раз подтягивается!
Генерал усмехнулся пор себя — уж слишком нарочито брехал языкастый лейтенант напоказ — для него, генерала. Генерал решил, что это слишком, и уже собрался выйти из-за куста и устроить хороший разнос, но ситуация на площадке стремительно развивалась — не поворачивая головы лейтенанта заорал: «Яна! Яна, иди сюда!» Из-за аккуратно подстриженных кустов вышла маленькая худенькая девочка-подросток и подошла к площадке.
— Подтянись двадцать пять раз! — рявкнул лейтенант, — Покажи этим отморозкам!
И, к великому изумлению генерала, девчонка легко подпрыгнула, повисла на перекладине и подтянулась ровно двадцать пять раз! Не без некоторого труда конечно, как определил генерал опытным взглядом, но внешне ровно и по большому счету безукоризненно. Эту историю генерал с тех пор рассказывал много раз, а через две недели старший лейтенант Луговой стал майором…
— Завтрак подождет! — сказал отец, — Яна, нам надо серьезно поговорить. Что с тобой происходит в последнее время?
Яна еще раз обвела глазами очередную маленькую квартиру с вылинявшими обоями, стертым деревянным полом, пошарпанной мебелью и засушенными еще с прошлого лета дикими цветами-колючками в дешевой стеклянной вазе на шкафу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129