Похоже на то, что здесь черт ногу сломит. (Переворачивает страницу.) Вот это да! Теперь Вы сами видите, что в этом нет ровным счетом никакого смысла. Семьдесят пять раз слово «январь» – и все по-разному! Эриксон: И о чем это говорит? Клиентка: Написано очень небрежно. Эриксон: А Вам не хотелось бы понять, как именно Вы это писали – только давайте немного подождем, чтобы хоть немного Вас заинтересовать. Наверное, для того, чтобы разобраться, Вам потребуется бумага и карандаш. Клиентка: Да, нет ничего удивительного, что все жалуются на мой почерк. Обычно я так ужасно пишу, когда хочу спать. Похоже, что это написано левой рукой. Эриксон: А какой именно? Клиентка: Точно не знаю. Здесь так все перепутано. Эриксон: А Вы умеете писать левой рукой? Клиентка: Пробовала пару раз, но получилось что-то непонятное. Но это явно написано левой рукой. Эриксон: Это Ваше последнее слово? Клиентка: Честно говоря, Вы меня затрахали'. Эриксон: Клиентка признает, что писала левой рукой ("Похоже, что это написано левой рукой!), а я ее спрашиваю: «А какой именно?» Росси. Что это за странный вопрос? Эриксон: Просто существует большая разница между левой рукой в активном состоянии и левой рукой в состоянии транса. Росси: И поэтому слова должны быть написаны по-разному, в зависимости от состояния клиентки. Эриксон: (Эриксон обращает наше внимание на выражение «I get humps on the r's», где слово «hump» приобретает совершенно неожиданный смысл.) Оно употреблялось в весьма своеобразной ситуации. Росси: Вы хотите сказать, что здесь имеется в виду сексуальная близость? Эриксон: Гм. Росси: Что-то с трудом верится. Эриксон: Но слэнг так изменился с тех пор! Росси: Сейчас не принято употреблять слово «бугор», оно какое-то вульгарное. Эриксон: О, да! (И Эриксон игриво перечисляет некоторые другие, уже вышедшие из обихода слэнговые выражения для обозначения полового акта.) Росси: По мере того как сексуальный слэнг популяризируется, он становится все более и более вульгарным. И поэтому приходится изобретать новые, более «приличные», но тем не менее тоже слегка возбуждающие слэнговые сексуальные обороты. Росси:[В 1987] Эти замечания легли в основу новой интересной теории о функциях слэнга. Слэнг по сути своей – это такие лингвистические новообразования, которые придают нашим словам совершенно новый оттенок и освобождают их от груза неприятных воспоминаний. С другой стороны, непристойности начинают атаку ассоциативной структуры слушателя – они полностью сбивают его с толку, и тот, кто произносит неприятности, получает полную свободу действия. Слэнг начинается с робкой попытки наиболее адекватно выразить социально запретное действие. Однако, возникнув, он принимает на себя весь груз негативных ассоциаций, которые общество связывает с этим запретным действием – и слэнг перерастает в вульгарность – или более того, в непристойность. Непристойность выполняет совершенно другую социальную функцию: она нужна для того, чтобы сломать имеющуюся психологическую защиту. Но постепенно вырабатываются новые способы противостояния, непристойность теряет свою разрушительную силу и умирает естественной лингвистической смертью, превращаясь в архаизм.Такова в общих чертах психосоциальная теория эволюции слэнга и непристойности. Это процесс психологический, поскольку он связан с ассоциативной структурой каждого индивида; это процесс социальный – поскольку он заключается в перенесении эмоциональных зарядов от одного человека (или группы) к другому (к другой). Сама же теория эволюции слэнга вытекает из более глобальной теории о возникновении лингвистичеких новообразований вообще, об их трансформациях, эволюции и замене их другими такими же новообразованиями. К языку нельзя относиться только как к статичному средству общения. Он изменяется – и эти изменения свидетельствуют об эволюции сознания и его постоянной борьбе с ограничениями и принуждениями прошлого.

1.49. Как по сексуальным ассоциациям предсказать будущее; как незаметно ввести пациента в гипнотический транс, обращая его внимание на расположение предметов; ассоциативный слэнг Эриксон: Покажите мне, пожалуйста, то, что безусловно написано левой рукой. Клиентка: Думаю, что это, но не могу поклясться. Я не ошиблась? Эриксон: Укажите мне, пожалуйста, на это слово – только мне бы хотелось, чтобы Вы были абсолютно уверены в своей правоте. А когда Вы это сделаете – Вы внезапно обнаружите что-то еще. Клиентка: (Держит в левой руке сигарету) Опять что-то под знаком X? Эриксон: X всегда обозначает неизвестное. Клиентка: Я добилась его. Эриксон: Кого – его? Клиентка: Незнакомца. Эриксон: Вам нравится мой карандаш? Клиентка: (Обменивается с Эриксоном карандашами) Очень приличный карандаш. Я буду его втыкать во все подряд. Эриксон: (Держит в левой руке сигарету) «Опять что-то под знаком X?» Росси: И сигарета, и X вызывают определенные сексуальные ассоциации? Эриксон: X вызывает мысли о поцелуе. Росси: Следовательно, все сексуальные ассоциации возникли чисто подсознательно? Вы проверяли это как-нибудь? Эриксон: Вот теперь я точно знаю, что у нашей клиентки была амурная история. «Опять что-то под знаком X. – X обозначает неизвестное. – Я добилась его. Кого – его? – Незнакомца.» Потом я спрашиваю: «Вам нравится мой карандаш?», обмениваюсь с ней карандашами, и она отвечает: «Это очень приличный карандаш». Росси: Ваш вопрос о карандаше нужен для того, чтобы расставить сексуальные акценты? Эриксон: Мне это нужно для того, чтобы продолжить гипноз клиентки – и чтобы она этого не поняла… Росси:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77