После гибели отца мама перестала заниматься цветами. С каждым днем она становилась все тише и как бы меньше. Домашний аппарат автомеда, который Даниель просматривал при каждом посещении, неизменно извещал, что мать не больна. И тем не менее — Даниель знал это — её здоровье постоянно уходило. Вероятнее всего, ей не терпелось как можно скорее встретиться с отцом. Даниель был единственной причиной её существования, удерживал её в жизни, словно стальная булавка — бабочку в музейной витрине. Когда Даниель после первых семи лет армейской службы был переведен на штабную работу, мать решила, что теперь ему уже ничто не угрожает и можно уже не нянчить своего сыночка. И умерла. Он не продал дом и не сдал его внаем. Жил и работал он в столице провинции Шаншенга, но в Переландру обычно наведывался, когда выпадал отпуск. Армия и подчиненные ей формирования судей — их называли танаторами — пребывали в состоянии постоянной боевой готовности. Поэтому Даниель не скрыл удивления, когда накануне вечером получил шестидневный отпуск с немедленным исполнением. Его прямой начальник не сообщил причин такого решения. Даниель покончил с наиболее важными делами, несколько вопросов подбросил сотрудникам и двинулся в Переландру.Домой он приезжал когда только мог. Соседи уважительно кланялись ему, а ребятишки восхищенно глазели на блестящий черный мундир. Так было и теперь, когда он вышел на станции и медленно двинулся по знакомым улочкам. За все эти годы городок почти не изменился, даже коргардская угроза казалась здесь далеким, наркотическим кошмаром.Вблизи Переландры никогда не велись военные действия и обитателям не довелось испытать все «прелести» срочной эвакуации. На Гладиусе все меньше оставалось таких уголков, где после долгого отсутствия можно было увидеть те же дома, те же цветники, те-же магазины и тех же людей за прилавками.Когда Даниель свернул на улочку, ведущую к родительскому дому, он знал, что наверняка здесь даже птицы будут разгуливать по траве там же, где и всегда. И все же…Напротив через улицу жили друзья родителей Даниеля, супруги Хабергены. Бывая в городе, он всегда навещал их. И тут он остановился как вкопанный: из-за поворота возник не плоский домик, очень похожий на дом его родителей, а покрытое слоем телекраски строение странной формы с башенками и пристройками. Хабергены, даже если б их хватило на это, никогда не позволили бы себе такую экстравагантность. Заинтригованный, он подошел к ограде, скользнул рукой по сенсору стража, но калитка не отворилась. Вместо этого теплый женский голос произнес:— Я вас не знаю. Прошу представиться. Благодарю. Простите.— Даниель Бондари. К Хабергенам.— Весьма сожалею, — ответил домофон, — но Фридерик и Мануэла Хабергены сорок дней назад перебрались во Дворец Отдохновения в Бруубанке. Теперь у дома другой владелец. Благодарю. Простите.— Кто новый владелец?— Вас нет в перечне лиц, которым я должна отвечать на такие вопросы, вежливо, но решительно проинформировал Даниеля домофон женского пола. После чего добавил, как бы спохватившись: — Благодарю. Простите.— Ну да, — проворчал Бондари и повернулся, чтобы пройти к своему, более гостеприимному, дому.— Эй! Погодите! — Голос несомненно принадлежал той особе, которая наговорила текст на домофон. К калитке шла девушка. Короткие темные волосы, смуглое лицо, обычная домашняя одежда. Тем более странное впечатление производила серебристая сеточка, прикрывавшая её глаза: словно металлический паук раскинул паутинку между бровями, переносицей и скулами. Даниелю показалось, что под электронной пряжей он видит блеск глаз, но, возможно, это был обман зрения.— Господин Бондари, — сказала девушка скорее утвердительно, чем вопросительно. Она остановилась по ту сторону ограды, но калитки не открыла.— Мы знакомы?— На этой улице жуки появляются редко. — Она сделала упор на слове «жуки». Так называли танаторов неприязненно настроенные студенты и пропагандисты политической фракции «покорных». Сокращенно. От «навозного жука». Когда им хотелось соблюсти видимость приличия, они объясняли, что именно так выглядят судьи в своих блестящих черных мундирах и боевых панцирях. «Священные скарабеи». Навозные жуки! Но Даниель-то знал, что студенческая братия считает исполнителей приговоров вонючками, копошащимися в дерьме. — Все местные старушки, — продолжала девушка, прямо-таки млеют, вспоминая о своем юном защитнике.— Все местные старушки, — огрызнулся он, — были подругами моей матери и знают меня с детства. В чем дело?— Вы рвались в мой дом. Я хотела соблюсти приличия и сказать, что мы соседи. Хабергены решили, что им пришла пора переселяться во Дворец Отдохновения. Я купила их собственность. Как видите, домик слегка изменился. Вы сегодня уже бабахали в кого-нибудь? Схватили какого-нибудь вредного человечка?— Нет, — как можно спокойнее ответил Даниель. — Но два дня тому назад я видел девушку вашего возраста, которой вредный человечек отрубил ноги и отрезал нос. Она ещё была жива, — и отвернувшись, он добавил: — Благодарю. Простите.Уже отворяя дверь родительского дома, он заметил, что девушка, быстро размахивая руками, спорит о чем-то со своим домофоном. 2 Вообще-то это была не оккупация. Гладиус не был ни разгромлен, ни захвачен. Все государственные институты действовали нормально, люди работали и веселились. И тем не менее жили в состоянии войны.Колония на планете Гладиус в системе звезды Мультон возникла двести лет назад как один из так называемых Независимых Миров.Это была гигантская программа. Инвесторам пришлось выкупить сведения у частных разведывательных фирм, исследующих миры в зонах человеческой цивилизации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14