Наконец Магда вспомнила, что Эд был недоволен последним костюмом, который изготовила для него швея конунга, – дескать, жмёт в паху и подмышках, – и клялся впредь одеваться только у портных из Нижнего города. Это было вполне в его духе, однако сейчас Магдалене оставалось лишь порадоваться, что лучшей швее Бертана не удалось угодить её мужу.
Чтобы найти злосчастный костюм, весь шкаф пришлось перетряхнуть заново.
– Миледи, о, миледи…
– Ты ещё здесь? Вон, – сказал Магда и вытолкала слугу за дверь.
Одеться без посторонней помощи оказалось не так-то просто, тем более что она совершенно к этому не привыкла, – но выяснилось, что в мужском костюме намного меньше крючков и завязок, чем в женском. Надеть платье для бала без помощи двух горничных было занятием безнадёжным, в охотничий же костюм Эда Магда сумела облачиться за несколько минут. Разумеется, он болтался на ней, и сапоги тоже оказались велики, но Магда затянула потуже пояс и стала выглядеть как пятнадцатилетний мальчишка, влезший в обноски старшего брата. Костюм был из чёрного бархата, и тёмный цвет отчасти скрадывал лишние складки. Впрочем, вряд ли кто-то будет присматриваться к ней слишком пристально.
Оставались ещё волосы, и они оказались самой серьёзной проблемой. В помещении принято снимать головные уборы, а капюшон плаща поможет только на улице. В задумчивости постояв перед зеркалом с минуту, Магда наконец решилась и, перехватив волосы на затылке, заплела их в тугую аккуратную косу – так же, как делал Эд. Конечно, её волосы были намного длиннее, чем у Эда, но всё же короче, чем у некоторых мужчин. Перевязав свободный кончик волос лентой, Магда посмотрела на себя. Из зеркала на неё глядел бледный черноволосый юноша с напряжённым лицом, готовившийся совершить отчаянную ночную вылазку из родительского дома. «Наверное, таким был бы наш сын», – подумала Магдалена и, перебросив через руку дорожный плащ, вышла из дому.
Была половина первого ночи.
Верхний город, где располагался их особняк, давно погрузился в сон. Все увеселительные заведения Сотелсхейма находились в нижней части города, и там-то жизнь кипела в любое время суток. Столица Бертана всегда была весёлым местом, а с тех пор, как в Сотелсхейм пришли Фосиганы, ночные гулянья приобрели ещё больший размах. Первым указом, который издал Грегор Фосиган, взойдя на конунгский трон, стало повеление о начале строительства храма Тафи – прямо в городе, на пересечении главных улиц. Это было неслыханно и сперва вызвало всеобщее возмущение: никто из прежних властителей Сотелсхейма не возводил в городе храмов богам своего клана. Фосиганы же таким образом будто заявляли, что обосновались в Сотелсхейме надолго. Однако недовольство быстро утихло, когда одновременно с храмом вокруг него стали возводиться всякого рода увеселительные заведения. Ничего непристойного, конечно – для непристойностей существовали трущобы, – всего лишь две дюжины кабаков, таверн и игровых домов облепили святилище своей покровительницы со всех сторон, за несколько десятилетий превратившись в отдельный квартал, где проводили ночи не только приезжие и городские гуляки, но и многие мужчины из клана Фосиган. И неудивительно – в Верхнем городе ничего подобного не было. Верхний город вообще был другим миром – миром респектабельности, давних традиций и религиозного смирения. И, конечно, миром женщин.
Магда Фосиган ненавидела этот мир так же сильно, как и весёлый мир богини Тафи. Она ненавидела богиню Тафи. И всех остальных богов.
Ворота между Верхним и Нижним городом запирались на ночь только зимой, а в летние месяцы стояли открытыми – иначе благородные мужи клана штурмовали бы стены каждое утро, мертвецки пьяными возвращаясь к своим жёнам в Верхний город. Магда взяла свою любимую кобылу, которую ценила за тихий нрав и понятливость, и уже через несколько минут пересекла границу между миром, к которому принадлежал её муж, и миром, к которому не принадлежали ни он, ни она. Караульные у ворот не обратили никакого внимания на закутанного в плащ всадника, проехавшего через ворота; не заинтересовались ею и гуляки, возвращавшиеся из города домой. Был риск нарваться на ночной патруль, но Магдалена знала, что в таком случае делать. Когда ворота остались позади, она пустила кобылу рысью. Нижний Сотелсхейм простирался ниже по холму, и квартал Тафи, сверкавший алыми и жёлтыми огнями на фоне кромешной темноты, узнавался безошибочно.
Магдалена Фосиган перешла на галоп.
«Спокойно, – сказала она своему бешено колотящемуся сердцу. – Спокойно».
Площадь Тафи раздирала прилегающие кварталы приглушённой какофонией музыки, криков и хохота. Все прилегающие к храму дома озарялись ярким светом, но двери их были плотно заперты, окна занавешены, а кое-где даже прикрыты ставнями, несмотря на летнюю жару. Хотя официально в этих заведениях не творилось ничего непристойного, до Верхнего города доходили самые извращённые и невероятные сплетни о том, что на самом деле происходит, когда улыбчивый слуга в золотистой ливрее закрывает за посетителем дверь. Никто не знал, как относится к этому сама богиня Тафи и нравится ли ей выступать укрывательницей тайных наслаждений и разврата, но судя по тому, что это длилось уже немало лет, и ни один из притонов ещё не обрушился и не сгорел, ничего против она не имела. Её лукавая улыбка, высеченная на миловидном лице статуи, венчавшей парапет над входом в храм, лишний раз свидетельствовала об этом.
Впрочем, на сей раз Магда надеялась, что нет нужды готовиться к худшему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42