– Отвечу: мы победим, но это не будет прогулка. По крайней мере – там…
– Ты полагаешь, что там – пустыня? Ливийская пустыня?
– А что же?
– Люди живут на этих склонах.
– Они едят, спят?
– Нет, не спят! – Ганнибал заскрежетал зубами, и Махарбал верно рассудил, что не следует далее испытывать судьбу.
– Я все это говорю к тому, что размышляю. Только и всего. Но ежели руку положить на сердце, то скажу: мы победим.
– Перевалив через них?
– Да, через эти горы.
Ганнибал кивнул. Он сделал несколько шагов вперед и, приметив двух пращников, сделал им знак подойти к нему. Те мигом ускорили шаг и застыли перед Ганнибалом. Они не смели отвести от него глаз.
– Имя мое Гано Гэд. Карфагенянин.
– А ты? – Ганнибал посмотрел на Бармокара.
Тот молчал.
– У него есть язык? – спросил Ганнибал Гэда.
– Это мой друг Бармокар.
– Вы видите эти горы?
– Да! – воскликнул Гэд.
– Вижу, – сказал Бармокар.
– Что вы думаете о них?
Гэд рявкнул:
– Перескочим!
– Как ты сказал? – Ганнибала резануло это слово – «перескочим».
– Это в порту так выражаются.
– В каком порту?
– Карфагенском.
– Ладно, – сказал Ганнибал, – не в слове суть, а в том, как произнес его. Суть в вере твоей.
– Это так.
– Ну а что скажешь ты? – Командующий обратил вопрос к Бармокару.
– Я? – Пращник выглядел растерянным. В его глазах как бы усилился испуг.
– Что с ним? – спросил командующий Гэда.
– Ничего, он боготворит тебя… И все от этого…
– Язык запал, – усмехнулся Махарбал.
– Точно! – Гэд разинул рот до ушей.
Этот бравый солдат производил хорошее впечатление: и ростом вышел, и верой силен, и преданностью отмечен…
– И все-таки?.. – Ганнибал с любопытством рассматривал Бармокара.
– Я сам вызвался в поход, – проговорил наконец пращник.
– Похвально.
– Я жду победы.
– Хорошо говоришь. А что скажешь о них? – Ганнибал указал на горы.
– Немного побаивался, но теперь привык.
– Не привыкать надо, но покорять, – жестко проговорил Ганнибал. Брови его грозно сошлись над переносицей, губы сжались в тугой мышечный комок.
– Эй, пращник! – сказал Махарбал. – Выкинь из головы мутную мысль, а из сердца – сомнение.
– Я не сомневаюсь, я просто думаю. Как всякий человек.
Ганнибал переглянулся с Махарбалом. Начальник конницы скрестил руки:
– Пращник, не думать надо, но действовать. За тебя подумают…
– Да, да! – воскликнул Гэд, желая сгладить неважное впечатление, которое производил его друг.
– За меня? – Бармокар пожал плечами.
– Не отправить ли его в Карфаген? – проговорил Ганнибал.
– Нет, нет! – взмолился Бармокар. – Я пойду до конца.
– Хорошие слова, – сказал Махарбал.
А пращник в эти мгновения думал о Рутте – о смелой, милой, хрупкой и сильной Рутте. Нет, он никогда от нее не отступится, пойдет в снега, на льды, даже в само подземное царство. С нею ничего не страшно.
Ганнибал возложил свою руку на плечо Бармокара:
– Скажи: есть у тебя отец, мать?
– Есть, великий господин.
– А жена?
Бармокар молчал.
– Может, невеста, а?
– Наверное…
Ганнибал хлопнул по плечу пращника:
– Напиши им письмо, что ты скоро вернешься…
Бармокар кивнул.
– …что вернешься при деньгах…
Бармокар снова кивнул.
– …что деньги будут немалые…
– Исполню в точности.
– …что добыл хорошее состояние…
Бармокар опять кивнул.
– …что походы были нетрудными…
– Да, да…
– …что победа далась быстро… Словом, понял меня?
– Да, великий господин.
– А ты, молодец, – Ганнибал оборотился к Гано Гэду, – тоже напиши своим. У тебя есть уши, и ты все слыхал…
– Разумеется, великий господин.
– Ну, Махарбал… – Ганнибал с удовольствием потер руки, – теперь, надеюсь, эти горы не так пугают тебя.
– Они меня никогда не пугали, – проговорил Махарбал.
– Очень все это хорошо! – Ганнибал посмотрел на горы. – Я знаю, что в любой горной складке. Знаю, кто притаился с камнем за пазухой, кто ждет не дождется нас, кто предан Риму и кто ненавидит его. Мне известно все о любой тропе в этих горах. Скажите об этом всем. Пусть знают это все.
– Обещаем! – сказали в один голос Бармокар и Гэд.
– И главное – не хныкать! – Ганнибал кому-то погрозил пальцем. – Не хныкать!
Пращники попятились, а затем живо удалились от палатки командующего. И уже там, в лесочке, Гэд вопросил:
– Какая злая сила понесла нас к этой палатке?
– И никто не задержал нас, – удивлялся Бармокар.
– Кому мы нужны?
– Вспомни, Гэд, как закончил свою жизнь…
Бармокар имел в виду Гасдрубала, сменившего на посту командующего в Испании великого Гамилькара, отца Ганнибала. Гасдрубал погиб от руки раба-убийцы. Может быть, подосланного. Кто это может знать доподлинно?..
– Ты как дитя, – насмешливо произнес Гэд. – Неужели полагаешь, что мы были одни с командующим?
– Я никого больше не видел, Гэд. Кроме Махарбала.
– И не увидишь. Только не вздумай хвататься за кинжал – тебя мигом схватят невидимые руки.
– А я и не подумаю. Я, кажется, начинаю любить его.
– Начинаешь? – Гэд захохотал. – Ты обязан любить. Притом давно. Ведь ты его пращник. И если надо, то ляжешь за него костьми.
Бармокар пожал плечами и промолчал. Он спрашивал себя: был ли он искренен, отвечая на вопросы Ганнибала, или же поддался неведомым чарам, исходящим от полководца? Разве не грызло его сомнение перед тем, как он принял решение идти в этот поход и отказался от домашнего очага в родном Карфагене? Почему он не сказал прямо, что идет в поход под влиянием Рутты – испорченной девицы-иберийки? Побоялся? Устыдился? А может быть, это Гано Гэд повинен во всем? Ответить однозначно на эти вопросы невозможно. На них не ответил бы даже его старый дед, который учил грамоте и сам знал кроме финикийской также египетскую, греческую и вавилонскую грамоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57