– Ага, я хотел у вас узнать, – начал Саня, но папа его решительно остановил:
– О делах на голодный желудок не говорят. Руки мыть и за стол.
Саня уплел полную тарелку борща и крякнул от удовольствия. Потом он одолел отбивную и лишь тогда отвалился от стола.
– Съедобно? – ненароком поинтересовался папа.
– Это вы сами готовили? – восхитися Саня. – Потрясающе!
– Овладеваю смежной профессией, – розовея от похвалы, небрежно отшутился папа и тут же сменил пластинку. – Так о чем вы собрались потолковать?
– Саня считает, что возвращается матриархат, – хмыкнул я. – Помнишь, было такое первобытное общество во времена царя Гороха?
– Помню, – подхватил папа. – Но если точно придерживаться фактов, матриархат был еще в допотопные времена.
– А сейчас снова наступает матриархат, – мрачно произнес Саня, не принимая нашего с папой шутливого тона.
– Ну и какими же фактами вы, молодой человек, располагаете? – папа старался выглядеть серьезным, но ирония то и дело пробивалась в его голосе.
– Вы сами, что ли не знаете? – Саня стал загибать пальцы. – Дома всем заправляет мама, в классе верховодят девчонки…
– А я? – возмутился я. – Я – староста.
– В школе сплошные учительницы, – Саня не обратил внимания на мое замечание.
– И учитель один есть, – вставил я из чувства справедливости. – По физкультуре.
– Один не считается, – отрезал Саня. Он мыслил глобально. – А вчера – последняя капля. Бабуся, пенсионерка, стала тренировать мальчишек, стала футбольным тренером. Ну чем не матриархат?
Папа встал, откашлялся. Задумчиво прошелся по кухне. У папы это называлось разогреть мозги. Походив, он обычно садился за свои статьи.
– Ну что ж, Саня, – папа остановился. – Я должен признать, что твоя мысль не лишена интереса. Я бы даже сказал, парадоксальная мысль. На ум приходит театр абсурда. Но в твоих рассуждениях я нахожу гиперболу, то есть преувеличение. Женщины у нас равны в правах с мужчинами, поэтому бывший слабый пол так бурно проявляет всюду себя. Но, как и прежде, мужчина впереди, мужчина там, где трудно, где опасно…
С гордостью за мужчин папа выпятил живот, обтянутый передником. Восхищенный папиными словами, я посмотрел на Саню. Мой друг уставился на папин передник. Я тоже перевел взгляд на папу – передник как передник, желтые цветочки по голубому полю.
Как истинный актер, папа почуял неладное и сорвал передник.
– У нас дома самый настоящий матриархат, – тянул свое Саня. – мама командует папой как хочет. Папа обещал взять меня на сборы, на юг, а мама не разрешила, и он пошел попятную. Он попросту ее боится. Даже судьи на поле так не боялся.
– Ну ты зря так про своего отца, – примирительно заговорил мой папа. – Он был отважным футболистом. Как басстрашно делал подкаты! Какие головоломные акробатические прыжки совершал!
– Он лишь пробует ерепениться, а мама ему: «Я тебя по кусочкам собрала, могу и разобрать». У папы была очень серьезная травма, – объяснил Саня, – а мама его вылечила, учила ходить, бегать. А потом они поженились.
– Пигмалион, – умилился папа. – Твой отец, Саня, благодарен твоей матери за то, что она вернула его к жизни. Это глубокое искреннее чувство. Ни о какой трусости тут не может быть речи.
– А почему он побоялся взять меня с собой? – Саня был заядлым спорщиком.
– Ты знаешь, – задумался папа, – в данном случае твоя мама права.
– Настоящий мужчина поступает так: сказал – сделал, – стоял на своем Саня. – Нет, вы мне не докажете, у нас дома матриархат. Да и всюду тоже.
Я видел, что папа выдыхается. Саня железной логикой уложил его на обе лопатки.
– Я думаю, что традиционный брак приказал долго жить, попросту говоря, умер, – папа совершил последнюю попытку сразить Саню в честном споре и залез в дебри философии. – Ныне муж и жена действительно равны по всем статьям. Вот, к примеру, в нашей семье мы с мамой Кира прежде всего друзья, товарищи. У нас нет главы семьи, да он и не нужен.
Саня деликатно уклонился от спора о нашей семье, он лишь предложил:
– Давайте все же напишем письмо в газету. Или еще лучше – выступите по телевизору, у вас это здорово получается.
– О чем? – спросил папа, хотя и он и я догадывались, что сейчас больше всего волнует Саню.
– О матриархате, – мой друг был непоколебим.
Дверь отворилась, и папа бросился в прихожую – пришла мама.
– Кирилл, это правда, что ты разбил вчера окно? – спросила она, поздоровавшись.
– Правда, – признался я.
До сей поры я не знавал за собой никаких прегрешений, а потому не боялся говорить правду.
– Каким образом?
– Мы играли в футбол, я ударил и нечаянно попал в окно, – на всякий случай виноватым занудливым голосом протянул я, обеспокоенный тем, что мама задает слишком много вопросов – наверное, она все знает.
– У него мяч срезался, – вступился за меня Саня. – Такое случается и с игроками сборной.
Папа подвинул маме стул.
– Мамочка, садись и, пожалуйста, не волнуйся.
– Ты хочешь сказать, Кирилл, – мамина дотошность не знала предела, – что ты играл в футбол и разбил окно? Я тебя правльно поняла?
– Правильно, – склонил я голову, вспомнив, что чистосердечное признание облегчает наказание.
– Ну, Кир, удружил, нечего сказать, – всплеснул руками папа. – Сколько раз я тебе говорил, что играть в футбол – вредно для твоего здоровья. Ну а разбить окно – я не нахожу слов, это переходит все границы. Это позор для родителей и вообще подсудное дело.
Папа на мгновение замолк, и мама вставила реплику.
– Первый в жизни мужской поступок.
То, что произошло на кухне после маминого восклицания, можно смело было назвать немой сценой. Мы замерли в тех самых позах, в которых нас настигла мамина реплика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59