Мадонна говорила: „Мне нужно не просто внимание, а все внимание. Я хочу, чтобы все в мире знали, кто я такая, и любили меня“. Это было года два до того, как она записала свой первый хит. Мне кажется, что она больше всего боялась, что может вдруг умереть и ее забудут». Однажды вечером, когда они сидели на полу в комнате Мадонны («Ничего другого не оставалось, потому что не было стульев», – говорит Белл.), она, к удивлению Белл, достала из какого-то конверта фотографии, на которых была снята в обнаженном виде в те голодные дни, когда подрабатывала в качестве фотомодели. «Рика, ты не поверишь, – сказала она своей худощавой подруге, указав на снимки, – но тогда я была такой же плоской, как ты!» "Мы покатились со смеху, эти голые снимки показались нам жутко забавными, – вспоминает Белл. – «Ах, я просто не дождусь, когда прославлюсь и они увидят свет, – сказала Мадонна. – Кто-нибудь захочет продать их в „Плейбой“. – Она посмотрела и скривилась. – Но там их не захотят печатать. Смотри, какая я здесь плоская». (Через несколько лет, когда фотографии были опубликованы в «Плейбое» и «Пентхаусе», произведя фурор в масштабах страны, Мадонна позвонит Белл. «Рика, не могу поверить, – скажет она, давясь от смеха. – Ведь я же такая плоская».)
В другой раз Мадонна, очень хотевшая соответствовать образу «крутой девчонки», решила, что ей надо овладеть одним из видов уличного искусства. «Она попросила меня, – говорит Белл, – научить ее сплевывать. Мы остановились на тротуаре и принялись остервенело плеваться, пока она не сочла, что теперь умеет делать это в лучшем нью-йоркском стиле. Прохожие были в ужасе, но нам было дико смешно». Успехи в музыке доставлял и Мадонне меньше радости. Не имея возможности единолично распоряжаться четырьмя композициями «Готемской записи», Мадонна с помощью Брэя сделала еще одну демонстрационную запись. На этот раз вошли четыре их «уличных» танцевальных мелодии: «Каждый»('Everybody'), «Невыгодная сделка»('Ain't No Big Deal'), «Останься»('Stay'), и «Горение». Мадонна в одиночку развернула компанию, чтобы пленку прослушали нужные люди. Для этого она избрала «Данстерию» на Манхеттене, которая продолжала традиции заведений, где пересекались пути прессы, таких как «Студия 54», «Мадд-Клаб» и «Ксенон». Открытая в 1981 году одним из импресарио ночной жизни Рудольфом, «Данстерия» быстро прославилась как суперсовременное заведение, о котором больше всего говорили и писали. Неизбежной частью его клиентуры был разный сброд из Европы, высокооплачиваемые молодые бизнесмены и служащие с Уолт-стрита, озабоченные тем, как бы попакостней промотать лишнюю наличность, и всякие знаменитости с обоих побережий, имена которых частенько мелькали и рубрике «В мире звезд» в журнале «Пипл». Но значительную часть публики «Данстерии» составляли те, кто и в правду задавал тон в музыке, изобразительном искусстве и моде. Среди завсегдатаев клуба были художники Энди Уорхол, Кийт Херинг, Жан-Мишель Бакья; дизайнеры Уилли Смит и Бетси Джонсон; группы «Блонди», «Кид Креол», «Такседо Мун» и даже эксцентричные первопроходцы нового музыкального направления – рэпа (например, «Бисти Бойз» и «Ран-Д. М.С.»)
Мадонна выделялась даже на этом блистательном фоне, когда субботними вечерами появлялась здесь на танцплощадке со своими лучшими друзьями Мартином Бергойном (тот здесь работал Барменом", Эрикой Белл и приятелем Эрики Бейгеном Райлсом по прозвищу «Багз». Это произошло как-то вдруг, – вспоминает Белл. – Все спрашивали: «Кто эта девушка?» Мадонна заставила о себе говорить". Она и в самом дуле заставила – с помощью француженки по происхождению Мариполь, располагавшей большими связями. Мариполь была лет на десять старше Мадонны и, подобно Камиле Барбоун незадолго до этого, стала для будущей звезды матерью-на-час. Когда Мадонна подрабатывала гардеробщицей в дискотеке, она сошлась с помощником официанта Джо Джонсом, который был родом из Англии. «Как-то вечером Джо Джонс и Мадонна решили покрасить волосы в одинаковый цвет, – вспоминает Белл. – На другой день они так и явились на работу – светлый блондин и блондинка. Он выглядел ужасно, она – великолепно. Тогда мы впервые увидели Мадонну блондинкой». Своими связями с общественностью Мадонна наилучшим образом занималась сама. Наиболее значительным знакомством Мадонны в «Данстерии» был, без сомнения, Марк Кейминс. Родившийся на Манхеттене в семье страстных любителей джаза, он вырос под звуки музыки Джона Колтрейна и Майлза Дэвиса. Получив по окончании итанского колледжа степень бакалавра киноискусства, он отправился совершенствоваться в Париж и Афины. Вернувшись в 1978 году в Нью-Йорк, он извлек выгоду из своей неувядающей любви к музыке, поработав диск-жокеем в модном клубе «Трэкс». Когда Рудольф открыл «Данстерию», Кейминс стал там единственным диск-жокеем, и вскоре его зажигательный стиль завоевал ему славу короля диск-жокеев Новой волны. Но больше всего на свете Кейминсу хотелось заняться звукозаписью. «На всех вечерах я был тем, кто ставит записи, – говорит он. – Но попав как-то в студию, я принял решение стать продюсером». Написав песню «Фотография», он заключил договор на производство альбома для вокалистки из «Кэпитол Рекордз» Деклорес Холл. За этим последовала работа над альбомом Дэвида Бирна из группы «Токинг Хедз». Именно в один из тех решающих дней Мадонна бочком протиснулась в операторскую кабину Кейминса в «Данстерии». Она не скрывала свои намерений. «Я видел, как она танцует, – говорит Кейминс, – очень эффектное зрелище, но видел я ее только из далека. Когда она подошла и представилась, на меня произвела сильное впечатление ее врожденная сексуальность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114