Морзянка то пищала, то надолго замолкала и снова, словно спохватившись, лихорадочно дребезжала в темноте: та-та-тарара-та!..
Крадучись, мальчишки шли на звук, и он приближался. Медленно, но приближался. Уже стало понятно, где сидит шпион, в каком доме. Приземистый, белый, наверное, с белеными глиняными стенами. Окна у хибары были заколочены, как и всюду, и в них была кромешная тьма. Да и звук доносился не из дома, а из-за него. Словно шпион был на улице. Сидел, как и они, на крылечке, раскинул свой передатчик, забросил на крышу антенну и стрекочет, будто кузнечик.
Чем ближе подбирались мальчишки к домику, тем медленней и осторожней становились их шаги. Нежданно выстрелил сучок под ботинком Темки. Они замерли, словно два истукана. Вот сейчас, сейчас выскочит из-за угла испуганный шпион и начнет палить из бесшумного пистолета. Только пламя из дула ослепит их – и все. Не станет больше ни Толика, ни Темки…
Но шпион ничего не заметил. Морзянка слышалась совсем ясно. Видно, увлекся.
Толик шагнул вперед и заслонил собой Темку. У Темки в руке камень. Если он кинет и промахнется, все пропало. Темка погибнет. У Толика все-таки палка. Ею можно бить, не выпуская из рук. Толик выскочит первым и оглушит врага. И тогда Темка пусть бьет его камнем.
Толик набрал побольше воздуха и, подняв палку, прыгнул из-за угла. Зажмурив глаза в ожидании выстрела, он хлобыстнул батогом по крыльцу и тут же упал, услышав, как грохнул о стенку Темкин камень.
С трудом сдерживая хрипящий свист, вырывавшийся из груди, Толик открыл глаза.
На крыльце было пусто.
И вдруг в темноте снова запела морзянка. Где-то здесь, прямо у них под носом. Темка шагнул вперед и наклонился.
– Тьфу, черт! – громко сказал он и позвал Толика. – Гляди-ка!
Толик приблизился и в лунном туманном свете увидел на двери железную петлю. Дул легкий ветерок, и она болталась, постукивая о ручку: та-та, тарара-ра-ра!
Мальчишки не засмеялись, не обрадовались. Просто вздохнули. Отлегло немного.
Ничего не значило, раз нет шпиона, что его вообще не могло тут быть. Все могло быть в этом овраге.
– Пожалуй, я пойду, – сказал Толик, переводя дыхание, и Темка кивнул соглашаясь.
Он быстро пошел по дорожке, ведущей наверх, – и вдруг остолбенел. Горящие зеленые глаза собаки Баскервиллей глядели на него не мигая.
Толик шагнул в сторону, и с диким воплем метнулись глаза. Толик перевел дыхание и чертыхнулся. Господи, наслушаешься разной муры – и черт знает что начинает казаться. Обыкновенный кот.
Неожиданно ему стало стыдно, что он так быстро распрощался с Темкой. Будто сбежал. А Темка там один. И ничего. Может, ему тоже страшно, а он не бежит.
Насвистывая песенку, Толик повернул назад.
Темка еще не лег. Он сидел в халупе на матрасе, брошенном у стены, и читал свою «Собаку».
Толик стукнул в окно. Темка вздрогнул и ослепил его ярким лучом фонарика.
– Ну так я пошел! – непринужденно сказал Толик.
– Ну так иди! – напряженно ответил Темка и рассмеялся, поняв его. – Иди, иди! – сказал он. – Ничего!..
Обратно Толик шел, громко распевая. Было страшно, но он старался не думать об этом.
Это было в первую ночь. А сегодня наступит четвертая. Мало того, что тут жуть сплошная, так сегодня Темка еще голодный спать ляжет. Живот вон у него урчит. Это Толика вина.
Собака Баскервиллей не пугала его теперь.
Его пугала мысль о том, чем он будет кормить Темку завтра.
Ведь он отвечал за это.

5

Сначала Толик продал свои книжки. Их было немного, не больше десяти – «Золотой ключик», «Русские народные сказки» и еще несколько, – подарки к праздникам и дням рождения от мамы и отца.
В букинистическом магазине была длиннющая очередь, высокий старик с козлиной бородкой нервно перелистывал книги – наверное, искал, нет ли выдранных и залитых чернилами страниц, – а потом швырял их куда-то на стол, откидывая с сухим стуком несколько костяшек на счетах.
Толик терпеливо выстоял очередь, а когда подошел к старику, тот на него даже не взглянул.
– У детей не принимаем, – буркнул он.
И Толик, посмотрев задумчиво на нудную бородку скупщика, не стал спорить. «И тут не верят», – подумал тоскливо Толик. Он отошел от старика и, поймав на себе сочувственный взгляд какого-то парня, попросил книги сдать его. Парень ничего не сказал, только кивнул. И через пятнадцать минут терпения Толик получил свою выручку – один рубль сорок две копейки мелочью.
Вообще-то эти деньги можно было растянуть дня на четыре, если кормить Темку одним хлебом с луком. Даже белым можно было. Но Темка смотрел вчера такими голодными глазами, что у Толика рука не поднялась принести ему одного хлеба. «А! Придумаю что-нибудь», – махнул он рукой и купил в гастрономе две бутылки молока, двести граммов колбасы, две городские пышные булочки и на добавку три пирожка с ливером. Еще одна копейка осталась в запасе.
Увидев Толика с охапкой еды, Темка молча заскакал, блестя голодными, как у волчонка, глазами, потом, урча, стал есть. Пища исчезала поразительно быстро. Толик улыбался, и радуясь и горюя. Это, конечно, хорошо, что у Темки такой аппетит, и хорошо, что Толику пришла эта идея – продать книги. Но с другой стороны – Темка уже доедал последний пирожок с ливером. Оставалась одна городская булка. И снова надо было думать, как накормить его завтра.
Наконец Темка наелся, отломил еще задок у городской булки и стал вяло жевать его.
– Наелся, кашалот? – спросил его Толик.
Темка лениво икнул. Глаза закрывались у него сами собой.
– Ну, дрыхни! – кивнул Толик и пошел наверх.
Надо было придумывать что-то. Надо было искать еду.
Любопытно все-таки бывает. Что бы там ни случалось, но Толику за всю его жизнь ни разу о еде думать не приходилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76