— Полная и безоговорочная легализация компьютерных игр.
— Они что, совсем? — присвистнул я. — А больше они ничего не хотят?
— Мы предлагали им брюлики, но они отказались.
— Ваши действия?
— Мы потрясли кое-кого, — вохровец протянул фотографию, на которой был изображен бомж, сидящий в канализационном колодце в окружении самопальных компьютеров. — Завербованный ранее гражданин, в обмен на новый модемный усилитель, сообщил, что Директор находится в самом конце Лабиринта. Надеюсь, вы слышали, что это такое?
Угораздило же под Новый год так влипнуть. Вызволять Директора из Лабиринта, все равно, что вытаскивать американца из продуктового магазина. Никаких шансов.
— Совершенно верно, майор Сергеев. Лабиринт — игра, придуманная виртуалами для собственного развлечения. Кровожадные чудовища, страшилища, ловушки, тупики.
Вохровец забыл, а может, и не захотел, сказать, что по секретным данным Лабиринт никто и никогда не проходил до конца.
— Мы послали спецгруппу подготовленных сотрудников. Вы знаете, что с ними произошло. После этого виртуалы предупредили, если мы продолжим предпринимать меры по насильственному освобождению Директора, то ему не поздоровится.
Можно подумать, что сейчас Директору приятно и радостно.
— И вы решили вызвать нас? — угадал я следующую фразу вохровца.
— Ваша команда лучшая, — польстил вохровец. — И, в конце концов, кому, как ни вам спасать собственного Директора. Только не забудьте о времени. Если вы не вернете Директора через полтора часа, то последствия для страны и для вас лично будут просто ужасными.
Надо было начинать со второго.
— Так значит. Моя команда берется за это дело. Благодарности и поздравительные открытки направляйте на имя Директора Службы. Условие одно. Мы, спасатели подразделения 000, не принимает никаких советов, никакой помощи и работаем самостоятельно. Если вы нам понадобитесь, позовем. Только в этом случае мы гарантируем десяти процентный успех. Если мое предложение устраивает вашу службу, то улыбнитесь. Нет, это не шутка. Попробуйте, и увидите, как это здорово.
Вохровец попытался улыбнуться, лицо его скривилось и замерло исковерканное страшненькой маской.
Эффект Компрачикоса. Был в древности такой врач, первым открывший «судорогу от смеха».
Пока вохровец при помощи различных пластырей пытался привести лицо в порядок, я поспешил к Милашке.
— Мм? — встретил меня вопросом Герасим, который и сам все видел на центральном мониторе.
— Для непонятливых объясняю, — отлеплять валерьяновые пластыри очень больно и неприятно. Но надо. — Директор в большой опасности. У нас есть всего полтора часа. Если начальство не вернется к полуночи, то последствия для страны и для вас лично будут удивительно отвратительными. Вы меня поняли, второй и третий номера?
Команда у меня подобралась на редкость понятливая. Ребят икрой не корми, только дай спасти кого-нибудь. В особой степени это касалось и спецмашину, которая с особым трепетом относилась к специфическим заданиям. Вытаскивать Директора из Болота, это не дороги для всяких там честных налогоплательщиков чистить.
— Милашка, — самое важное правило для спасателей, работай всегда в одиночку. — Освободи помещение от посторонних. Не хочу, чтобы в заварушке пострадали посторонние люди.
Спецмашина на предстоящую заварушку отреагировала весьма нетрадиционно. Врубила на полную мощность все системы оповещения. За звуконепроницаемыми окнами кабины заметались ребята в черных контактных линзах. Забегали женщины в красных панцирных накидках. Облетели листья с тополей, так некстати выросших в кадушках приемной.
Через минуту на обозримом пространстве никого не осталось.
— Так-то лучше, — похвалил я спецмашину. — Теперь нужно, чтобы ты подсоединилась к Директорской линии связи. И будь любезна, открой оружейную комнату.
— Как?! — удивился второй номер. — У нас еще есть оружейная комната?
Молодость, неопытность. На Милашке много интересных мест. Даже я не знаю, что там у нее внутри спрятано. Месяца три назад, например, прогуливаясь по нижнему отсеку, я натолкнулся на потайной ход, который вел в русскую баню. Милашка сама удивилась, когда я рассказал о находке.
По дороге в оружейную комнату я проверил личный состав на предмет теоретических знаний.
— Виртуальный принцип один из исходных принципов виртуального позитивизма, — наступая мне на пятки, старательно докладывал Боб. — Согласно которому истинность всякого физического ощущения должна быть, в конечном счете, установлена путем его сопоставления с чувственными данными. Но мне, командир, все же ближе тезис о том, что познание вообще не может выйти за пределы чувственного опыта.
— Неплохо, второй номер. Только в следующий раз выражайтесь проще. Существует только то, что можно пощупать, попробовать на язык. Все остальное бред сивой кобылы. Хотелось бы напомнить вам основное правило поведения на той стороне. У нас совершенно нет времени. Работаем быстро, слаженно, четко. На провокации не поддаваться. В разговоры без моего разрешения не вступать. Жрать, что попало, тоже не рекомендую. И если какая сволочь надумает там остаться, перестреляю всех. Вопросы есть?
Вопросов у команды не возникло. Если командир сказал «перестреляет», то обязательно перестреляет. А об остальном и спрашивать не стоит.
Оружейная комната с оборудованием для работы в Болоте представляла собой крохотное помещение. У одной стены трехъярусная лежанка, с не струганными досками вместо матрацев. У другой стены три шкафа со специальным оборудованием.
— Что, Боб, нравится?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115