Угробов, желая подтвердить слова полковника из министерства, поворачивается к карте города и шикает на электрика. Товарищ с типичным лицом постового сержанта карабкается на стремянку, ковыряется в проводах, несколько раз замыкает на себя контуры, но в результате героических усилий и стиснутых зубами контактов на карте вспыхивают огоньки.Информация достоверна. Красные лампочки натыканы по карте без всякого смысла. Тут больше, а тут чуть меньше. А здесь, в лесопосадках, в самых криминальных местах, вообще ни одного.— Неужели нет никакого мотива? — удивляется прапорщик Баобабова, рассматривая фотографии обезглавленных граждан.— Почему же? — морщится полковник. — Есть одна зацепка. Только одна. Но, боюсь, вам, товарищ прапорщик, она не понравится. Причина весьма, э-э, необычна. Именно благодаря этой причине мы намерены передать дело о городском маньяке в ваш секретный отдел, который зарекомендовал себя с самой лучшей стороны при раскрытии таинственных дел. Выдержите ли вы возложенную на вас с лейтенантом ответственность?— Начхать! — фыркает Баобабова. — У нас все таинственное только в цирках происходит. Выкладывай, полковник, а то мы еще утренний чай не допили.Полковник долго мнется, смущенный наглостью прапорщика в армейских ботинках и с улыбающимся амуром на плече. С сомнением поглядывает на нас, на Угробова, на притихших работяг. Строители задирают большие пальцы к плохо побеленному потолку, где мается под напряжением электрик.— Первая необычность, я бы сказал, странность уголовного дела заключается в том, что все убитые были лысыми.В наступившей тишине капитан Угробов складывает из “Криминального вестника” бумажную треуголку и протягивает головной убор Баобабовой.— Прикройся.— Идите вы к черту! — Баобабова слегка бледнеет, слегка возбуждается. В задумчивости перекидывает ногу на ногу, отчего бледнеют и возбуждаются полковники из министерства. Со стороны строителей доносятся улюлюканье и свист.— Лейтенант, что скажете?Капитан поглаживает прыщик и одновременно пытается отыскать в карманах сигареты. Трудно капитану без курева.Что я могу сказать? Ситуация серьезная. Еще в подземном переходе я почувствовал, что ввязываюсь в весьма сомнительное криминальное дело. А новые обстоятельства, доложенные аппаратчиками из головного предприятия, подтверждают еще не окончательно сложившуюся теорию. Работа действительно как раз для нашего отдела.— Идет поголовное, в буквальном смысле, истребление лысого генофонда города. — Тщательно подбирать слова в данном случае меня заставляет нервная Баобабова, натягивающая подаренную Угробовым треуголку на самые уши. — Мы сделаем все, что в наших силах. Постараемся.— Ваши первоочередные мероприятия? — интересуется полковник, внимательно рассматривающий новый баобабовский бронежилет.— Составим поголовный, простите, конечно, за каламбур, список всех лысых жителей города. Проведем разъяснительную работу среди населения. Попросим капитана Угробова приставить к каждому охрану.— Загрузим в вагоны и вывезем в Сибирь, — добавляет Машка.— Или купим всем парики, для камуфляжа, — не остаюсь в долгу я.— Изымем у населения все стригущие предметы.— Поднимем картотеки на предмет обнаружения лиц, осужденных или привлекавшихся за баловство с отрезанием голов.— Закроем все парикмахерские и предъявим претензии к производителям шампуней.Баобабова вопросительно смотрит на меня. С моей стороны больше предложений нет. И так на год вперед работу себе накаркали.— Молодцы, — кивает капитан, заворачивая в оторванный кусок “Криминального вестника” найденные в карманах табачные крошки. Затянувшись пару раз, Угробов пускает бычок по кругу. Полковники курят не в затяжку, чем вызывают недовольство строителей. Досмаливает самокрутку Баобабова, нервно обрывая крепкими зубами обслюнявленную газету. — Если вопросов нет, можете идти работать.Капитан Угробов тяжело вздыхает, жалостливо поглядывая на Баобабову.— Ты вот что, лейтенант, побереги ее. Прикрой в случае чего. Верю, справитесь. Верю, оправдаете. А шапочку, Мария, оставьте себе. Дарю на память.Мы с Машкой встаем и, не прощаясь, покидаем гостеприимный кабинет капитана.— Гадская работа, — в коридоре Баобабова дает волю эмоциям. Колотит кулаками слабые стены, по которым мгновенно расползаются трещины. Немногочисленные опера, вышедшие в коридор покурить, благоразумно прячутся в своих кабинетах, оставляя испуганных посетителей наблюдать за буйством самого оперативного из всех оперативных прапорщиков восьмого отделения. Парочка вызванных свидетелей тут же изъявляет желание чистосердечно признаться в убийстве Кеннеди.— Разберемся, — мычу я, стараясь быть все время за спиной напарницы. Машка во время взрыва эмоций плохо себя контролирует. Может по стене и промахнуться. Потом ходи с синяками неделю.У двери нашего отдела останавливаюсь, пропуская Машку вперед.— Я сейчас, — обещаю я, поглядывая на расположенные в непосредственной близости двери с двумя нулями для служебного пользования.— Лешка, ты только быстро, — почти умоляет Баобабова, с тоской поглядывающая на пустой отдел.— Мигом, — это только в кино да в плохих книжках герои месяцами вовсю гуляют и никуда по нужде не ходят.Мягко скольжу по вытоптанному линолеуму, стараясь не наступать на рваные места. Примета такая. Как наступишь на рвань, так и жди птеродактиль, который в архив до конца жизни не сдашь.Закрываюсь на щеколду, становлюсь в исходную позицию. Только собираюсь мигом, как из вентиляционной решетки вываливается горсть лепестков ромашки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128