– Ты такой же противный, как Коул! Он вечно надо мной смеялся и подшучивал.
– Да? А как Коул разыгрывал тебя? Он чистил гребень, отведя от нее взгляд, просьба его прозвучала совершенно невинно.
Настолько невинно, что Кэди даже не заметила, к чему он клонит.
Она сказала, что не собирается разговаривать о том, что произошло в Ледженде, но в следующее мгновение уже рассказывала ему о том, какой спектакль организовал Коул, чтобы заставить ее выйти за него замуж.
– К тому времени, когда я появилась, он не сомневался, что я смертельно хочу выйти за него. Он даже церковь украсил. Можешь себе представить? Он уморил меня голодом до того, что я вышла за него замуж!
– Похоже, ты сама попросила его взять тебя в жены, никак иначе.
Наклонившись, она помешивала прутиком в костре, но смотрела на Тарика.
– Ты что, на его стороне? Не хочешь ли сказать, что он был прав, поступая со мной таким образом?
– Я только говорю, что понимаю мужчину, готового на что угодно, лишь бы не потерять тебя, – тихо сказал он.
Услышав эти слова, Кэди отвернулась, потому что все здесь – его тон, крохотные размеры пещерки, мерцание огня, сам этот мужчина, которого она знала и в то же время не знала абсолютно, – затрагивало самые глубокие струнки ее души.
– Знаешь, я очень устала, – сказала Кэди и неуверенно посмотрела на него, снова задумавшись над тем, как они разместятся на ночь.
Он даже не двинулся в ее сторону, только отстегнул от днища большого рюкзака один спальный мешок, а изнутри извлек другой. Кэди громко вздохнула с облегчением.
Тарик криво усмехнулся.
– Это вздох облегчения или сожаления?
– Облегчения, – быстро ответила Кэди, но по тому, как он рассмеялся, она поняла, что он ей не поверил, и быстро отвернулась, чтобы он не смог увидеть выражение ее глаз.
Когда она снова посмотрела в его сторону, он уже расстелил два спальника, один с одной стороны от костра, второй – с другой. Однако ей тут же пришлось снова отвернуться, чтобы не позволить себе смотреть, как он стягивает джинсы и рубашку. Оставшись только в белых плавках, он натянул фланелевую рубашку, оставив открытыми сильные, мускулистые ноги, и Кэди больше не могла смотреть ни на что другое.
Что касается ее самой, то Кэди пришлось через силу заставить себя расстегнуть рубашку; сначала она вообще думала, что ляжет одетой. Но когда она посмотрела на Тарика, оказалось, что он уже забрался в спальный мешок, разложенный около входа, и рассматривал теперь потолок, даже не глядя в ее направлении.
Притворяясь, что ее это совершенно не смущает, Кэди разделась до нижнего белья и юркнула в спальный мешок на противоположной стороне пещеры.
Несмотря на то, что их разделяло некоторое расстояние и горящий костер, Кэди ощущала близость Тарика. И это чувство раздражало ее, потому что она знала, что отношения их продлятся недолго.
– Зачем ты спрашиваешь, ревную ли я, и так отзываешься о мужчинах, которые были в моей жизни? – задумчиво проговорила Кэди. – Что для тебя значит моя жизнь? Мы чужие друг другу.
– Ты ведь знаешь, что это не правда! Я чувствую себя так, словно знал тебя всю жизнь, и ты ощущаешь то же самое, разве не так?
– Ничуть. – Кэди постаралась, чтобы ее ответ прозвучал убедительно. – Ты принадлежишь Леони.
– А кому принадлежишь ты, Кэди?
– Я.., я – себе самой, вот кому, – сказала она, и даже для нее самой эти слова прозвучали весьма неубедительно.
Некоторое время он молчал, а когда заговорил, то полностью сменил тему:
– Кухня в моем доме в Коннектикуте – самая старая часть дома, а рядом с ней симпатичный небольшой кабинет, окна которого выходят в окруженный высокой стеной огород, где растут разные овощи и травы. Вдоль южной стены тянутся виноградники," а вдоль дорожек растут абрикосовые деревья. Вот уже много лет никто не заботится о саде, но если потрудиться, его можно вернуть к жизни. В кабинете две стены полностью заняты старинными полками из соснового дерева, на которых можно расставить тысячу или даже больше книг, может быть даже по кулинарии. И, как я уже говорил, кухню никто не переоборудовал, поэтому там сохранилась большая кладовая для продуктов, буфетная дворецкого и еще одна комнатенка с толстыми кирпичными стенами. Мы не знаем, для чего использовалась эта третья комната, но…
– Чулан.
– Что?
– Это чулан, чтобы хранить продукты в холоде. Там под полом есть дренаж?
– Да, конечно, и еще под полом…
– Погреб, – мечтательно протянула Кэди. – Под комнатой проходит ручей, и проточная вода поддерживает низкую температуру.
– Леони хочет сломать стены между вспомогательными помещениями и превратить их в одну большую современную кухню с черной стеклянной мебелью и…
– Нет! – с отвращением воскликнула Кэди. – Ты не можешь так поступить. У этих маленьких комнаток есть свое предназначение и… – Она даже задохнулась. – Это, конечно, не мое дело. – Кэди еще раз вздохнула, чтобы перевести дыхание. – А что она хочет сделать с огородом и садом?
– Установить там личный бассейн-джакузи. Она хочет завезти большие валуны и устроить все так, словно это природный ландшафт.
– Но абрикосовые деревья – тоже природа!
– Деревья придется, конечно, срубить. Леони говорит, что листья забьют трубы фильтрационной системы.
Кэди лежала на спине и смотрела на блики огня, танцующие по потолку пещеры, думая, как это ужасно – разрушать такую красоту.
– Что такое иссоп?
– Трава. Ее используют как вкусовую добавку к жирной рыбе, и из нее делают шартрез. Почему ты спрашиваешь?
– Просто так. Кто-то сказал, что она растет в этом огороде, но Леони от нее чихает, и нам пришлось ее всю выдернуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133