Когда Джеймс остановился у противоположной стены, Темперанс не шевелилась. Голова у нее все еще была опущена, нога поднята, а мышцы чуть не кричали от боли. Но дети не издали ни звука.
– Дети здесь? – прошептала она Джеймсу.
– Они напуганы, – ответил он шепотом.
И тут Темперанс услышала, как один ребенок захлопал, а затем по зале прокатился рев хохота и аплодисментов.
Через несколько минут они начали стихать, и тогда Джеймс взял ее под руки и поставил на ноги. Она боялась упасть и не шевелилась, потому что не привыкла к такой нагрузке и боялась, что трюк не удался.
Стоявшая рядом Грейс прошептала с изумлением:
– Я никогда не видела ничего подобного! Вы тренировались?
– Нет, – ответила Темперанс, держась за спину, – мы просто...
Она осеклась и посмотрела на Джеймса. Его окружили дети, у каждого в руках по паре коньков, все они стояли в ожидании, что он поможет их надеть.
– Мы просто...
От ответа Темперанс спасли входящие Эппи с сестрой с первыми четырьмя подносами, полными еды. Завизжав, все кинулись к подносам, в том числе и Грейс, а Темперанс вместе с Джеймсом остались в дальнем конце залы.
Темперанс не знала, что сказать. Вообще-то, все, что сейчас произошло, было чересчур интимным.
– Какая программа на следующий воскресный урок? – спросил он, и оба рассмеялись – неловкость исчезла.
– У вас есть растирание для лошадей? – спросила она, потирая синяк.
– Мне оно не нужно. Я пасу овец в горах, поэтому...
В этот момент один ребенок потерял равновесие и врезался Джеймсу прямо в спину. На сей раз он упал, не притворяясь, хватаясь за Темперанс и увлекая ее за собой – она свалилась на него сверху.
Конечно, дети решили, что это продолжение представления и с набитыми ртами стали снова над ними смеяться.
Темперанс сползла с Джеймса и посмотрела на него, поверженного, сверху вниз.
– Ну? – спросила она весело.
– В конюшне, на третьей полке, справа. Но сначала снимите с меня эти штуковины.
Улыбаясь, Темперанс наклонилась и при помощи ключа, висевшего у нее на шее, сняла с Джеймса коньки, а когда он сел рядом, сняла и свои. Сейчас зала гудела – все дети надели коньки и усердно толкали друг друга. Постоянно кто-нибудь падал, и вслед за этим неизменно следовали взрывы хохота.
Встав, Джеймс обнял Темперанс за плечи.
– Как вы думаете, без нас здесь будет скучно?– спросил он, стоя на одной ноге.
Она посмотрела на детей – что они только не делали, гоняя на коньках: визжали, смеялись, ели...
– Думаю, нет, – ответила она.
– Пойдемте, – сказал Джеймс, – я знаю, где можно взять бутылочку вина, немного сыра и прилечь на мягкое.
Его рука лежала на ее плече, а она обвила своей рукой его за пояс. Другую руку она положила на его твердый плоский живот. Обычно, если мужчина предлагал ей вино и «мягкое местечко», она бежала от него куда подальше, а если он продолжал настаивать – пользовалась стальным острием зонтика, чтобы удержать его на расстоянии.
– Звучит замечательно, – ответила Темперанс и помогла хромающему Джеймсу выйти из залы.
«Мягким местечком» оказался стог сена, не очень чистый, зато «вино» и «сыр» именно бутылкой вина и головкой сыра. Никаких стаканов, фарфоровых тарелок и свечей: только еда.
Едва они пришли на сеновал, где пахло конями и кожей, Джеймс присел на стог сена и стянул с себя рубаху.
– Вот здесь, – сказал он, протянул ей бутылку вина и показал на свое левое плечо.
Темперанс поняла, что он просит растереть его.
Что ей делать? Сказать ему, что достоинство не позволяет ей распивать вино вдвоем с мужчиной из бутылки? Что она неловко себя чувствует наедине с полуголым человеком? И не слишком ли глупо прозвучат такие заявления, если всего десять минут назад она каталась у него между ног?
– Чего же вы ждете? – нетерпеливо спросил он.
– Что сейчас сюда ворвется мамочка с угрозой оторвать мне голову, – ответила Темперанс.
Джеймс посмотрел на нее так, что было ясно: он прекрасно понимает, перед каким сложным выбором она сейчас находится.
Она не взяла бутылку – нужно сохранить здравый и трезвый ум – налила на ладонь растирание и начала массировать ему плечо. Его большое, широкое, сильное плечо. Гладить его по теплой, гладкой, загорелой коже.
Что ж, подумала Темперанс, пытаясь сдержать чувства рассудком, она вновь проходила испытание похотью. Еще раз. Нужно научиться преодолевать себя. Она не поддастся своим низменным потребностям и...
– А как насчет поваляться в сене? – спросил Джеймс, глядя на нее из-под опущенных ресниц.
Темперанс удалось рассмеяться, и напряжение вновь исчезло.
– Расскажите о своей первой жене. Если вы никогда ее не любили, почему тогда женились на ней?
Он скривился.
– Экономка слишком настойчиво интересуется вещами, которые ее не касаются.
– Ее также не касаются развлечения детей из вашей деревни, но она этим заинтересовалась!
– Да-а? Когда я вошел, мне вы показались не слишком развлекательной. Наоборот, казалось, что вам очень хочется убежать и спрятаться. Аи! Осторожней с ногтями!
– Простите, – притворилась искренней Темперанс. – Если хотите сами продолжать растирать себе плечо, только скажите.
– Нет, не хочу. Ниже, да, да, вот здесь!
Он прикрыл глаза, наслаждаясь ее прикосновениями, и она поняла, что сейчас нужно либо уходить, либо чем-то очень быстро отвлечься.
– Итак, вы мне рассказывали о своей жене...
– Нет, это вы совали нос в мои дела, я же вам ничего не рассказывал!
Темперанс убрала руки с его обнаженной спины.
Джеймс немедленно начал рассказ, а Темперанс продолжила растирание.
– Я был влюблен в деревенскую девочку, но мой отец отправил меня в Лондон и соблазнял красивыми женщинами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69