ему нравилось видеть новых людей и новые вещи.
Внезапно он остановился перед витриной какого-то магазина и потянул к себе Эйми. В витрине были выставлены детские вертушки на палочках, которые обдувал поворачивавшийся вентилятор. Эйми поначалу подумала, что это всего лишь вертушки, ничего особенного, потом поняла, что ребенку, привыкшему к сложным, шумным игрушкам, они показались удивительными.
— Пойдем туда, — сказал Эйми, и лицо Макса озарилось улыбкой.
Через несколько минут они выходили из магазина. В одной руке Макса сияла голубая вертушка, а в другой конфетная обертка. Рот его искривился из-за огромного куска какого-то сушеного фрукта в шоколаде. Эйми улыбалась. «Дом, — подумала она, — это то место, где владелец магазина бесплатно дает конфету ребенку с сияющими глазами».
В конце главной улицы высилась публичная библиотека Абернети. Входная дверь была открыта, снаружи стояли несколько пикапов, и в дом то входили, то выходили рабочие. Эйми глубоко вздохнула. Скоро она увидит Джейсона — она это чувствовала сердцем. Хотя она провела с ним очень мало времени, у Эйми было такое чувство, что теперь им полон весь город. Куда бы она ни посмотрела, все напоминало ей о Джейсоне. «Вот здесь мы купили сапожки для Макса, — думала она. — А там Джейсон меня чем-то рассмешил. А вот тут…»
— Зайдем туда? — спросила она Макса, глядя, как он расправлялся с конфетой. — Здесь мамочка собирается работать.
Макс кивнул и посмотрел на свою вертушку, которая завертелась от легкого дуновения ветерка.
Снова глубоко вздохнув, Эйми стала подниматься по лестнице; рядом с нею взбирался по ступенькам Макс. Поначалу в помещении было так темно, что ничего не было видно, но когда глаза привыкли, Эйми поняла, что рабочие заканчивали отделку. Они разбирали подмостки, за которыми оставались чистые, белые оштукатуренные стены, готовые для росписи. Она видела, что ей придется расписывать переднюю стену напротив входа, затем боковую и дальше остальные сверху донизу. В читальном зале была большая пустая стена, и Эйми подумала, что здесь будет главная фреска.
Разглядывая стены и думая о будущей работе, Эйми заметила, как в помещение вошел какой-то мужчина, а за ним красивая блондинка.
Как только Эйми поняла, что это был Джейсон, она отступила в тень, а женщина, по-видимому, удовольствовалась тем, что молча встала с ним рядом.
Эйми стояла так, что он не мог ее видеть, но она могла наблюдать за ним. Джейсон выглядел несколько постаревшим, складки в уголках рта стали глубже. Или, может быть, это была просто игра света и тени. Однако волосы остались прежними: его седая густая шевелюра касалась воротничка.
Проклятье! Он стал еще красивее, чем она его помнила. Проклятье, проклятье и еще раз проклятье! Когда соблазнительная блондинка наклонилась к нему, Эйми захотелось вцепиться ей в волосы. «Но я не имею права», — прошептала она, и, услышав ее, Макс вопросительно посмотрел на мать. Пригладив назад волосы сына, она улыбнулась ему, и Макс, отвернувшись, снова стал смотреть на мужчину, стоявшего в нескольких метрах от них.
Эйми попыталась подбодрить себя. Она здесь для того, чтобы работать, и ничего больше. Работать. Работа ей очень нужна. Работа — это… О'кей, сказал она себе. Кончай с этим. И с Джейсоном. Вспомни, какую шутку он с тобой сыграл. Вспомни все его фотографии с красивыми женщинами, держащими его под руку.
Эйми тяжело вздохнула, крепче сжала руку Макса и шагнула вперед. Прежде чем он успел обернуться, Эйми заговорила:
— Джейсон, я очень рада снова вас видеть. — Когда же он к ней повернулся, Эйми протянул ему руку — Ты совсем не изменился, — продолжала она и кивнула в сторону Дорин, стоявшей с ним рядом. — По-прежнему дамский угодник, как я вижу. — Она подмигнула Дорин, словно они были закадычными приятельницами, посвященными в некую тайну.
Эйми ужасно боялась перестать говорить из опасения, что ее хватит удар, если она остановится. Устремленные на нее глаза Джейсона изливал такую силу, которой она почти не выдерживала. Ей хотелось обвить его руками…
— Где ты была? — спросил он таким тоном, будто она пошла в бакалейную лавку и не возвращалась пять часов.
— О, и здесь и там. А где был ты? Если мне вообще следует об этом спрашивать. — Эйми знала, что предстает в их глазах круглой идиоткой, но в этой блондинке было все, чего не было в ней, и это волновало ее. Разумеется, это не могла быть ревность. Но Эйми захотелось вдруг иметь мужчину, чье имя она могла бы потом забыть.
— По-видимому, дела у тебя идут отлично, — сказал Джейсон, кивнув на кашемировый плащ и пестрый шарф, обмотанный вокруг ее шеи. На ней был кашемировый же свитер, брюки из отличной шерсти и сапоги из мягчайшей кожи ягненка. От ее ушей, шеи, запястий и пряжки пояса исходило теплое золотое сияние.
— О, совершенно верно. Но поскольку.. — Эйми лихорадочно огляделась, и тут на глаза ей попался кулек с картофельными чипсами «Арнольд». — Как говорит Арни, у меня хороший вкус.
Джейсон нахмурился, а Эйми внутренне улыбнулась. Сердце ее колотилось оттого, что она лгала, но потом она взглянула на Дорин и не смогла удержаться от того, чтобы не продолжить:
— Макс, пойди сюда и поздоровайся с моим старым приятелем. Да и твоим тоже.
Эйми взяла за руку Макса, который пристально смотрел на Джейсона, словно пытался найти ему место в своей памяти. Джейсону хотелось схватить мальчика в объятия, но гордость взяла верх. Чего он ждал? Что Эйми в один прекрасный день вернется в его жизнь, заливаясь слезами, рассказывая ему, как он ей нужен, что мир — такое холодное и жестокое место и что ей нужны его объятия, чтобы защитить ее?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73