— Приношу свои извинения, но и вы должны меня простить за то, что я не понял, что вы уникальнейшая женщина.
Эйми улыбнулась.
— Вряд ли это так. Может быть, вы просто встречались с очень немногими людьми. Ну а теперь, если вы действительно хотите мне помочь, вы можете присмотреть за Максом сегодня во второй половине дня, пока я буду на собеседовании по поводу работы.
— По уборке квартир, — с гримасой на лице заметил Джейсон.
— Найдите что-нибудь другое, на что я способна, и я с радостью займусь этим.
— Нет, — негромко возразил он, продолжая смотреть на нее так, как будто Эйми была инопланетянкой. — Я не знаю, какая работа имеется в Абернети.
— Ее немного, могу вас заверить. А теперь я должна дать вам указания насчет Макса, потому что мне пора идти.
— Но вы сказали, что собеседование будет во второй половине дня. У вас есть еще несколько часов.
— У меня же нет машины, и мне придется идти пешком. Нет, не смотрите на меня так! На вашем лице написано: «Я оплачу такси». А я хочу произвести хорошее впечатление на этом собеседовании, поскольку они мне сказали, что я смогу брать с собой Макса, если соглашусь на то, чтобы он находился в манеже. Если я получу эту работу, все наши проблемы будут решены.
Джейсон не вернул ей улыбки.
— У кого вы будете работать?
— У Боба Фарли. Вы с ним знакомы?
— Я с ним встречался, — солгал Джейсон. Он очень хорошо знал Боба Фарли и знал, что Эйми будет принята, потому что она молода и привлекательна и потому что Фарли был известнейшим в округе развратником. — Я присмотрю за ребенком, — тихо добавил Джейсон. — Одевайтесь.
— Да, но раньше я должна сказать вам, чем его кормить. — И она начала длинный монолог о том, что ест и чего не ест Макс и что он не признает ни соли, ни сахара, предпочитает только вареное, ничего печеного и уж, разумеется, жареного. А для ленча Джейсону в холодильнике она оставила половину цыпленка и немного зеленого салата.
Она добавила, что Максу не нравится твердая пища и что он предпочитает грудное молоко. «Не заставляйте его, если он съест мало».
Джейсон не слишком вслушивался в ее наставления — равно настолько, чтобы заверить ее в том, что все будет в порядке. Спустя полчаса Эйми ушла, а он тут же стал звонить брату.
— Мне наплевать на то, сколько пациентов у тебя в приемной, — объявил ему Джейсон. — Я хочу знать, что происходит.
— Эйми замечательная, правда?
— Она… разная. Подожди минуточку. — Он посадил Макса на пол, и тот наполовину подполз, наполовину подтянулся за провод от лампы к ближайшей электрической розетке и принялся его выдергивать. Пересадив малыша на середину пола, подальше от опасной розетки, Джейсон вернулся к телефону.
— Эта женщина, — начал он, — живет на скудное социальное пособие, так как муж ей ничего не оставил, и у нее нет средств для существования. Знаешь, куда она отправилась для собеседования насчет работы? К Бобу Фарли.
— Ах-х… — выдохнул Дэвид.
— Сейчас же позвони этому старому распутнику и скажи ему, что если он примет ее на работу, ты сделаешь ему инъекцию сибирской язвы, — распорядился Джейсон.
— Этого сделать я не могу. Клятва Гиппократа и все такое прочее… Если бы я знал тебя меньше, то сказал бы, что ты говоришь как ревнивый муж. Джейсон? Ты слушаешь?
— Извини. Макс залез под кофейный столик. Подожди минутку, теперь он ест бумагу. Не отходи от телефона.
Когда Джейсон снова взял трубку, в голосе Дэвида он услышал досаду.
— Послушай, брат, я вовсе не имел в виду, что ты будешь встревать в дела Эйми. Ты просто должен присмотреть за ребенком, чтобы у нас с нею было время побыть наедине. Это все, что от тебя требуется. Как только я сумею убедить Эйми в том, что мы созданы друг для друга, я стану ей помогать, и работать ей не придется. И почему бы тебе не сказать ей невзначай что-нибудь хорошее обо мне?
— Если она подумает, что ты будешь заботиться о ней всю оставшуюся жизнь, она может не выйти за тебя замуж. Гордости в ней больше, чем чего бы то ни было другого. Не можешь ли ты сказать мне, почему ребенку нельзя давать соль, или сахар, или какие-нибудь приправы?
— Наука говорит, что если человек уже в младенчестве употребляет их, то привыкнет к ним, и поэтому их следует исключать из рациона, тогда он вырастет здоровым.
— Неудивительно, что ребенок хочет только грудное молоко и не желает есть ничего другого, — пробормотал Джейсон и снова бросил трубку, чтобы оттащить Макса от двери, играя которой, он норовил ударить себя по лицу.
Вернувшись к телефону, Джейсон спросил:
— Как ты думаешь, она позволит мне сделать ей рождественский подарок?
— Что ты имеешь в виду? Купить какое-нибудь дело и назначить ее директором?
Поскольку именно это и имел в виду Джейсон, он никак не отреагировал на слова Дэвида. К тому же Макс теперь жевал ботинок Джейсона, а когда тот подхватил ребенка, то так ухватился за его нижнюю губу, что едва не содрал с нее кожу.
— Послушай, Джейсон, мне нужно идти, — сказал Дэвид. — Почему бы тебе не воспользоваться своими мозгами, а не деньгами и найти какое-нибудь другое решение этой проблемы? Эйми твоей милостыни не примет, в какую бы форму ты ее ни облек.
— Я не был бы в этом слишком уверен, — возразил Джейсон, глядя через комнату на какое-то растение в горшке, стоявшем на сложенной газете. — Так позвони Фарли. Я мог бы сделать это и сам, но не хочу, чтобы он знал, что я здесь, а ты можешь сказать ему что угодно, но главное, чтобы ее он не нанимал. Идет?
— Разумеется. Ну а как это чудовище? Поморщившись, Джейсон вынул пальцы ребенка из своего рта.
— Прекрасно.
— Прекрасно? Но ведь он просто исчадье ада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73