– Твоей вдовьей частью будет замок Гетан. Он стоит примерно двенадцати участков земли, которые я обычно отвожу рыцарям за верную службу.
Она даже не поняла, почему его слова так рассердили ее. Ведь он предлагал ей в дар великолепный замок! Но она задохнулась от гнева.
– Мне не нужны твои владения, – процедила она, сверкнув глазами.
– А я не желаю… Он вдруг осекся.
– Тебе возместят все, что ты потеряла, – уже мягче ответил он.
Лайонин молча смотрела на него, кипя бешенством. На языке так и вертелись ругательства, подслушанные у отцовских слуг. Она потеряла куда больше, чем несколько капель крови, запачкавших простыни, когда согласилась выйти за этого человека. Очевидно, он считал, что может купить весь мир. Значит, богатые совсем не похожи на простых людей.
– Тебе не дано возместить мне то, что я потеряла, – коротко бросила она, скривив губы, и грациозно вплыла в знакомый фамильный зал.
– Брат мой! – воскликнул Джеффри. – Приятно видеть, что ты пережил эту ночь.
Его глаза сверкнули, но тут же потеряли блеск при виде новобрачных, молчаливых, серьезных, не смевших коснуться друг друга. На девушку было страшно смотреть. Значит, они уже успели поссориться, и он был уверен, что во всем виноват Ранулф.
Поэтому Джеффри взял Лайонин за руку и отвел в сторону:
– Похоже, все плохо, маленькая сестричка?
Она не ответила, и он вдруг потерялся в кристально чистой глубине озер зеленого огня. Боже! Она была так красива, что на какой-то миг все мысли о брате вылетели у него из головы. Джеффри тряхнул головой, чтобы избавиться от любовного тумана.
– Жить с моим братом нелегко, его преследует слишком много призраков.
Губы ее чуть дрогнули в улыбке, так и не согревшей ее глаз.
– Я его жена и не думаю, что мое счастье или отсутствие такового столь уж важно. Уверена, – добавила она, бросив косой взгляд на Ранулфа, беседовавшего с Мелитой, – что буду достойно вознаграждена за все, что делаю. А теперь прошу меня извинить. Я должна попрощаться с матушкой.
Только тогда Джеффри увидел в ее глазах подобие какого-то выражения.
Лайонин ехала верхом на маленькой гнедой кобылке, пытаясь не думать о печальном прощании с родными и неприглядном будущем, ожидавшем ее. Она скакала впереди рыцарей, но позади молчаливого мужа, чьи мысли так и не сумела разгадать.
– Ваше сиятельство, могу я представить «черных стражей»?
Лайонин взглянула в улыбающиеся глаза приземистого темноволосого, но красивого рыцаря и, радуясь возможности отвлечься, обернулась к людям Ранулфа.
– Тот, что с рыжей бородой, – Герн. Дальше идут Роджер, Гилберт, Сэнневилл, который считается у нас большим шутником, Хьюго Фиц-Уоррен и Малард.
Каждый рыцарь почтительно кланялся при упоминании своего имени. Все приветливо смотрели на нее, и настроение Лайонин немного улучшилось.
– А ваше имя, сэр?
– Корбет, к вашим услугам. И я не шучу, поскольку готов исполнить любое желание госпожи, ибо нет ничего важнее, чем служить ей.
Лайонин не сдержала смеха, и Хьюго заметил, как окаменела спина Ранулфа.
– Может, Сэнневилл и большой шутник, но вы, сэр, – льстец чистой воды.
– Мадам, вы должны верить мне. Пока я не узрел сияния этих изумрудных глаз, увы, был также косноязычен, как лошадь. Ни одна дама не могла пробудить во мне красноречие. Именно вид столь несравненной красоты и звук вашего мелодичного смеха освободили меня от оков безмолвия, – с низким поклоном объяснил Корбет. – Я ваш вечный слуга.
Пораженная Лайонин снова обернулась к остальным:
– Он всегда такой?
– Всегда! – хором заверили они, широко улыбаясь.
– Лорд Ранулф! – окликнул Сэнневилл. – Приглядите за женой, поскольку Корбет, кажется, уже стал поливать ее своим медом.
Громкий хохот мгновенно оборвался при виде разъяренного лица Ранулфа. Лайонин мгновенно ощутила страх, который он успел внушить людям, и поэтому постаралась отныне смотреть только вперед.
Они остановились на ужин, и Ранулф, крепко обняв ее за талию, снял с седла.
– Ты не слишком устала?
– Нет, – пробормотала она с вымученной улыбкой. – Но я рада, что на сегодня наше путешествие закончено. А ты? Здоров? Твои глаза…
Она, засмущавшись, отвела взгляд. Ранулф, не ответив, повел ее к дереву и оставил там, а сам принялся отдавать приказания рыцарям и слугам. Вскоре он вернулся к ней с узелком, в котором лежали холодное мясо, хлеб и сыр. Развязал его и протянул ей. Воздух между ними потрескивал от напряжения.
– Далеко ли до твоего острова? – спросила она наконец.
– Пять дней езды, но ночевать мы будем в гостинице. Его темные глаза смотрели на нее. Жесткие. Непроницаемые.
Она потянулась за кусочком сыра, случайно коснулась его руки и затаила дыхание. И сама не поняла, как очутилась в его объятиях. Его лицо было совсем близко. Теплое дыхание овевало щеки. На этот раз глаза мужа сказали ей все. Он так отчаянно хотел снова поверить ей… Но боль оставалась. Стальной шип, скрытый в его мозгу, старая рана, затянувшаяся, но таившая под шрамом островок гнойного яда.
Она видела молчаливую мольбу, с которой он смотрел на нее, и ответила единственным способом, который знала: прижавшись губами к его губам. Сладостная музыка птичьего пения слилась с накатывающими волнами желания, которое охватило ее. Запах травы смешивался с ощущением нежности прикосновения губ Ранулфа. Его руки поддерживали ее, не давая ногам подкоситься.
Она не замечала никого, кроме мужа… Но какой-то инстинкт заставил его отстраниться и взглянуть на жену, хотя его ладонь по-прежнему придерживала ее затылок, а большой палец ласкал висок. Лайонин неохотно открыла глаза, потерлась головой о его ладонь… Какой маленькой она себя чувствовала рядом с ним!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96