— И Гордон взглянул на Морган, ожидая поддержки. — Это просто…
— А вы не возражаете, если мы сядем за стол? Я просто умираю от голода. — Морган произнесла это медовым голоском и любовно взглянула на Гордона.
Гордон нахмурился. Все это было так непохоже на Морган. Что с ней происходит?
Она вошла в столовую, опираясь на руку Гордона, несколько отвернувшись о Сета.
Они ели молча то, что подавал Мартин. Сет потягивал вино и, улыбаясь, посматривал на Морган.
— Расскажите о себе, Дэйв. Вы говорили, что уже довольно долго живете на Западе?
— Да, мистер Блейк, поведайте нам, пожалуйста, о вашей жизни. С вами случалось, наверное, много очень интересного, — почти издевательски произнесла Морган.
Гордону стало неловко. Она чересчур дает понять, что Дэйв ей не понравился. Он поговорит с ней после обеда. Нельзя так обращаться с гостями.
Но Морган не обращала никакого внимания на его озадаченный вид.
— Особенно рассказывать не о чем. Последние два года я мыл золото в Калифорнии.
— На приисках! От меня ушло несколько работников. Заразились золотой лихорадкой. Одно время я даже сам хотел туда уехать.
— Но в тамошнем образе жизни нет ничего приятного. Грязный быт, а работа иногда просто невыносимо тяжелая.
— Но вам, по-видимому, она нравилась. Вы там провели целых два года. А за два года многое что может случиться, — и она бросила любящий взгляд на Гордона.
— Да, за этот срок можно создать новую жизнь.
Она знала, что он имеет в виду Адама. Он не понял, что она хотела сказать.
— Да, люди начинают новую жизнь, если со старой покончено.
Сет только улыбнулся в ответ.
— Ну, хватит, разговор приобретает слишком философский характер для моих бедных индейских мозгов.
— Индейских?
— Да, я обнародовал семейную тайну. Моя мать принадлежит к племени команчей. Но мне мало что известно о жизни индейцев. Мать оставила меня, когда я был младенцем, и вернулась к своему народу.
Морган нежно взглянула на Гордона:
— Но иногда, Небесные Глаза, ты выглядишь как настоящий индеец. — Голос у нее был низкий и ласковый.
Гордон был крайней удивлен. Со стороны, глядя на них, можно подумать, что двое влюбленных ведут понятный только им шутливый разговор. Он сдержанно засмеялся, хотя ничего не понимал.
Морган обернулась к Сету, который безмятежно улыбался. Он внимательно слушал Гордона, и Морган могла за ним незаметно понаблюдать.
Широкие плечи и мощная грудь чувствовались и под широкой рабочей одеждой. Он совсем не казался неуклюжим, хотя сидел за столом, уставленным серебром и фарфором. Он подносил к губам хрустальный бокал с удивительной легкостью, и она удивлялась его умению контролировать огромную силу, таящуюся в его большой ладони, — бокал оставался невредимым. Через ворот расстегнутой рубашки были видны светлые курчавые волосы у него на груди. Она вспомнила медово-золотистый цвет его кожи, мускулистые бедра, причудливую форму больших пальцев его ног… и вздрогнула.
— Морган, тебе холодно?
— Нет-нет, тепло. — Она старалась говорить беспечно, изо всех сил избегая смотреть Сету в глаза.
— Как называется этот десерт? — спросил Сет. Гордон вопросительно взглянул на Морган.
— Babas au rhum, — прошептала она.
— А да, теперь я вспомнил.
— А вы знакомы с французской кухней, Дэйв?
— Да, немного. Одно время я имел недолгую возможность наслаждаться ею и очень ее полюбил.
— Морган составляет меню на каждый день и многое сама готовит. Вы бы попробовали ее завтраки. Они просто восхитительны.
— Да, мне хотелось бы отведать завтрака, приготовленного самой миссис Колтер. — И он взглянул на нее поверх хрупкой фарфоровой чашки, которую держал в руке. Затем его взгляд опустился ниже, к ее груди.
Морган хотела было прикрыть грудь рукой, но остановила ее на полпути. Как он смеет так смотреть на нее! Она чувствует себя под его взглядом просто голой. И она посмотрела на Гордона, словно прося защитить ее от этого бесцеремонного животного. Но тот увлекся десертом и ничего не замечал.
Наконец обед подошел к концу. У Морган тело заныло от напряжения. Надо бы отдохнуть, остаться одной.
— Как насчет бренди и сигары, Дэйв?
— С удовольствием.
— Морган, ты присоединишься к нам?
— Нет. Я выпью чаю во дворе. Там, наверное, прохладнее. Подадите туда, Мартин?
— Морган права, вечер прекрасный.
— Но тогда, может быть, миссис Колтер позволит нам присоединиться к ней, — спросил Сет.
— Морган, ты не возражаешь?
У нее не было предлога, чтобы отказаться. И молча они вышли во двор. Луны не было, они едва могли видеть друг друга.
Гордон нарушил молчание:
— Небо здесь такое чистое, а звезды яркие. Если бы мне совсем не нравилось Нью-Мехико, его ночное небо я все равно бы любил.
— Вы говорите со знанием дела.
Морган вздрогнула, потому что голос Сета звучал близко, даже чересчур близко. Она почти чувствовала его дыхание.
— Вы долго пробыли на Востоке?
— Нет, к сожалению, немного. Мой отец послал меня в Гарвард.
— Неужели? Тогда вы, наверное, первый индеец, окончивший Гарвардский университет.
— Я уверен, что не только первый, но единственный. Но ведь там не знали, кто моя мать. Я этого не афишировал.
Сет засмеялся. Этот смех, низкий, грудной, Морган помнила хорошо.
— Уверен, что на Востоке люди к индейцам питают те же чувства, что и здесь.
— Да, каждому рядовому обывателю надо кого-то ненавидеть. Дэйв, вы составите Морган компанию на несколько минут? Я хотел бы пойти посмотреть, как там Адам.
— Но, Гордон, я пойду. Тебе нет необходимости.
— Но я хочу. В конце концов, я не имел возможности его видеть целый день. Дэйв его просто украл у меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122