А кроме того — такое платье ей никогда не позволяли носить в отцовском доме. Он всегда следил за тем, чтобы волосы были причесаны гладко, чтобы был закрыт каждый дюйм ее кожи. Он сердился, когда она не надевала перчаток, желая, чтобы и руки были закрыты от мужских взглядов.Она сняла ночную рубашку и начала долгий и сложный процесс одевания: сорочка, панталоны с алыми бантами, красивые черные чулки — только с одной дыркой, кружевные подвязки. Корсет, который ее отец считал неприличным, — черный атлас с алой лентой, две нижние юбки с каймой и, наконец, платье.Затаив дыхание, она скользнула в нежный бархат.Платье было из темно-красного бархата, но примерно через каждые шесть дюймов были сделаны вертикальные вставки из малинового атласа. Уже когда платье скользило через голову, Дори почувствовала, что оно ей в самый раз. И точно. Она должна была, конечно, не дышать, чтобы платье сошлось на талии, но дышать — это мелочь, какое это имеет значение?! Лиф у этого платья был вырезан так низко, что почти полностью обнажал груди. И, как заметила сама Дори, темно-красный цвет по сравнению с ее кожей цвета слоновой кости, не загоравшей ни разу за всю ее жизнь, создавал, пожалуй, приятный контраст.К ее удовольствию, платье застегивалось спереди, что называется сотнями крючков с петлями. Она представления не имела, почему здесь застежка спереди — обычно она бывает сзади, но, столкнувшись с этим, поняла, что так платье намного легче снимать и надевать, а это, конечно, немаловажно.Когда хорошенькие маленькие туфли были обуты, она вышла из-за камня и взглянула на лица четырех онемевших мужчин.И сердце у нее воспарило.Ведь тысячи, тысячи раз она наблюдала, как Ровена входила в комнату и мужчины столбенели. Смолкали все голоса, женщины и мужчины устремляли на нее взгляд. Не однажды она видела, как замолкали большие группы школьников при виде ее красавицы сестры. И никогда подобного не случалось с Дори. Она могла въехать в комнату на белом слоне в сопровождении духового оркестра, и все равно никто бы не обратил внимания. Наконец-то случилось то, о чем она думала беспрестанно.— Как я выгляжу? — спросила она смущенным тоном, которым, как она слышала, говорила Ровена всю жизнь. И она — так же, как и все другие, — думала всегда примерно так: «Разве ее не обожают? Она прекрасна, но даже не осознает этого. Как всякий другой, она спрашивает, все ли у нее в порядке?» В этот момент Дори осознала, насколько дружелюбна на самом деле ее сестра. Ровене не надо спрашивать, как она выглядит: глаза людей были ее зеркалом, и они заверяли ее, что она выглядит удивительно. Спрашивая, как она выглядит, Ровена старалась, чтобы люди не конфузились, чтобы они не благоговели перед ее красотой. Она позволяла им верить, что она представления не имеет, насколько ошеломляет ее красота.Так что сейчас, впервые в своей жизни, Дори представилась возможность поиграть в эту очень радостную игру.— Никто ничего не собирается мне сказать? — спросила она со всей невинностью четырехлетней девочки, надевшей первое платье для утренника. С той лишь разницей, что Дори была постарше.Коул замер, уставившись на нее. Дори не была такой красавицей, как сестра, но поражала не меньше. Ее волосы, освобожденные от рабства после долгих часов на ветру и солнце окутывали ее голову как облако — мягкое, густое и очаровательное. Ее маленькое личико в форме сердечка было сочетанием невинности и сообразительности. Блеск в глазах был не от солнечного света, а от удивительного ума, который светился в них. Хорошенький рот — маленький, но с полными губами, изгибающимися над хорошо очерченным подбородком, а ниже…Коул сжал кулаки. Он не был собственником. За всю жизнь он не владел ничем, да и не стремился к этому. И никогда не относился к другому человеческому существу как к своей собственности. Но сейчас Дори заставила его подумать, что то, что она демонстрирует другим мужчинам, принадлежит ему. А она показывает себя публике еще до того, как он разглядел все это, так сказать, в частном порядке.Когда он впервые ее встретил, то решил, что у нее нет фигуры. Грудь приятна, да, но то, что он увидел сейчас, было намного больше, чем «приятна». У нее была длинная грациозная шея, будто специально созданная для брильянтов, а плечи — превосходной формы и покатые. Все это плавно переходило в прекрасный бюст, изысканно поднимающийся над бархатом, а ниже — узенькая талия.Если бы ему нужно было использовать одно слово для ее описания, он бы употребил слово «элегантная». Дори надела платье, которое любую женщину превратило бы в проститутку, и сумела выглядеть в нем так, как будто собирается пить чай у королевы.Он не знал точно, как она это сделала, но, может, ей помогли все эти книжки, что она прочитала. А может быть, потому, что она не была шлюхой и другим не позволяла видеть в ней непорядочную женщину.А с другой стороны, возможно, его ослепила ее нежная кожа, так что соображать четко не было никакой возможности.— Так никто ничего мне и не скажет? — опять спросила Дори, желая стоять здесь с этими глазеющими на нее мужчинами год, а то и два. Однако она жаждала услышать несколько слов, которые раньше ей не говорил ни один человек, — вроде «прекрасно» и «божественно». Для начала, собственно, и бесцветное затасканное «хорошенькая» тоже бы сгодилось.Коул очень хорошо понимал, чего она ждет, но будь он проклят, если она этого дождется! По крайней мере — не на виду у этих распустивших слюни бандитов. Кажется, где-то он слышал, что в каких-то странах мужчины заставляют своих женщин надевать вуали, которые закрывают их с головы до пят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38