Сноп огня неотвратимо приближался к серверу, и, казалось, сигнал об опасности звучал все громче, сервер словно чувствовал свою скорую гибель.
Петухов услышал, как Ковалев прокричал ему на ухо: «Ложись!», но по-прежнему стоял, не в силах отвести глаз от пугающей и одновременно завораживающей картины. Полковник схватил его за плечи и повалил на пол, придавив тяжестью своего тела.
В следующее мгновение раздался оглушительный короткий хлопок, и помещение центрального пульта в последний раз озарилось ярким сиянием. Куски электронных плат, компьютерная начинка и расплавленные капли пластика полетели во все стороны.
Одна крупная пузырящаяся капля попала управляющему на тыльную сторону правой ладони, и он закричал – громко и протяжно. Резким движением он вырвался из объятий Ковалева и затряс рукой, пытаясь смахнуть раскаленную каплю, но было уже поздно: в свете догорающего сервера он видел, как кожа на месте ожога почернела и завернулась неопрятными грязными лохмотьями.
Комната центрального пульта размещалась в самом центре технического этажа, в ней не было окон, только дверь, ведущая в коридор. Сервер, шипя, догорал в углу, озаряя последними отблесками пламени задымленное помещение; изо всех углов выползала тяжелая, непроглядная темнота.
– Коля! Замолчи! Успокойся! – Ковалев поднялся на ноги и встряхнул управляющего.
Вместо ответа Петухов показал ему обожженную руку, в глазах его была такая обида и боль, что полковник смягчился.
– Ладно. До свадьбы заживет, – машинально бросил он и огляделся, пытаясь сориентироваться.
Прямо на него, как два мутных бельма, смотрели остывающие экраны мониторов. Он подошел к своему столу и взял трубку телефона. Серый пластик раскрошился в пальцах, как нагретая в кармане конфета, и Ковалев с криком отдернул руку, подумав про себя: «Один: один. Сегодня мы ведем счет не партиям, а увечьям. А именно, обожженным рукам».
Он посмотрел на развалившийся телефонный аппарат.
– Рация. Где-то здесь должна быть моя рация, и если я хочу ее найти, то надо действовать, – уговаривал он себя.
Но темнота была уже настолько плотной, что Ковалев, как ни приглядывался, ни шарил, так и не смог найти свою «Моторолу».
– Да и черт с ней! Надо выбираться отсюда.
Резервный сервер стоял в оружейной комнате. Дубенский, видимо под впечатлением фильма «Крепкий орешек», настоял на том, чтобы дублирующую систему управления Башней разместили в защищенном помещении, куда посторонний человек заведомо не сможет попасть. «Оружейка» с ее пуленепробиваемыми стеклами, бронированными дверями и чуткой сигнализацией подходила как нельзя лучше. Программисты и управляющие морщили носы, но Ковалев считал, что это разумно. По крайней мере сегодня это точно выглядело разумным.
– Пойдем! Переходим на резервный пульт. – Ковалев направился к двери, на ходу доставая магнитную карточку со своим личным кодом, – она служила ключом ко всем электронным замкам Башни.
Но, еще не дойдя до двери, он понял, что сейчас карточка мало чем ему поможет. Дверь была заблокирована, и огонек, возвещавший о рабочем состоянии замка, не горел. На всякий случай Ковалев нащупал узкую щель считывающего устройства и сунул в нее карточку. Бесполезно. За спиной послышались шаги и хруст стекла.
– Ну, что там? – Петухов говорил, словно хныкал.
«Наверное, он выглядит сейчас как обиженный мальчик».
– Мы заперты, Коля, – спокойно ответил Ковалев. – Мы заперты, понимаешь? – запоздалая адреналиновая реакция на испуг и боль давала себя знать, проявляясь в виде гнева, готового выплеснуться на ни в чем не повинного управляющего. – Попробуй открыть эту чертову дверь, а я пока поищу рацию.
Полковник вернулся к своему столу и принялся осторожно водить ногой по полу, пытаясь нащупать рацию. Едкий дым от сгоревшего пластика щекотал ноздри и глотку, заставляя его натужно кашлять. Он еще не до конца сознавал, что произошло, но тревога и нарастающее беспокойство постепенно овладевали им, грозя перейти в панику.
Внезапно на полу – совсем в другой стороне, чем он думал, – зажегся зеленый огонек, и встревоженный голос произнес:
– Центральный! Первый пост, прием! Ковалев круто развернулся и ринулся к рации.

– Сергей! Что это? – один из охранников, дежуривших в вестибюле, повернулся к напарнику.
Тот лениво потянулся и отложил газету в сторону.
Первый, Антон, встал из-за стойки и подошел к огромным стеклянным дверям.
– Мне показалось, что сработали замки…
Он прошел под фотоэлементом, но никакой реакции не последовало. Двери не открылись. Антон толкнул стеклянную створку плечом, зная, что это бесполезно: двери нельзя было вышибить и машиной.
– Это как понимать?
– Не знаю…
– Позвони-ка шефу, спроси, в чем дело.
– Ага…
Второй охранник снял трубку внутреннего телефона и несколько секунд сидел, уставившись в пустоту.
– Ну? – не выдержал Антон.
Сергей пожал плечами и постучал пальцем по рычагам аппарата.
– Молчит.
– То есть?
– Нет гудков.
Антон недоверчиво покосился на напарника и подошел к стойке. Он взял у него из рук трубку, подул в мембрану, словно это могло что-то изменить, и громко сказал:
– Центральный! Центральный! Я – первый пост! – Но результат был тот же. – Только этого не хватало! Возьми рацию… – он не успел договорить.
Нежный мелодичный звонок, за ним – характерный тихий звук открывающихся дверей, и из лифта вышла дама, лет пятидесяти, в круглой соломенной шляпе с тульей, перевитой лентами. На руках у дамы сидела маленькая лохматая собачка с бантиком между ушами – йоркширский терьер.
Дама прошла мимо охранников, не удостоив их взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14