! Так что же ты, князь, от меня хочешь? Что ты мне в душу плюешь?
- Иван Исаич! Ответь сам себе, даже не мне - себе; но ответь честно, до самого конца честно; чувствуешь ли ты за собой полное право кого угодно смерти предавать? Коли чувствуешь - тогда есть у тебя такое право.
Болотников тяжело вздохнул.
- Что же мне, по-твоему, свою шею подставлять?
- Лучше подставлять чужие, - твердо сказал Телятевский. - В конце концов, войска в Туле тридцать тысяч, а самих тулян - всего тысяч десять-двенадцать, в три раза меньше. Если город возьмут, его отдадут на разграбление, как водится, на три дня, пощады не будет. В конце концов, так было всегда, испокон веку, от рождества Христова. И еще раньше. В конце концов...
- Хватит! - оборвал Телятевского Болотников. - Я знаю все, что ты скажешь...
- Да, ты все это знаешь. И ты сам так думаешь, воевода. И я знаю, что ты так думаешь...
Болотников стиснул зубы, лицо его посуровело.
- Да ты, князь, никак меня к Шуйскому переманить удумал. Мол, пожалуй, царь, подари жизнь, а я уж на брюхе перед тобой ползать согласный. И перед господином своим, - здесь голос Болотникова загремел, как колокол, - князем! Телятевским! Андрей Андреевичем!!! Поберегись, князь!
Телятевскому пришлось отскочить в сторону: Болотников, словно не замечая, пошел прямо на него и, хлопнув дверью, выскочил из горницы.
В этот же день спустя два часа была вылазка.
Из "Теории психотерапевтической помощи в системе множества ненулевых плоскостей" М. И. Андриевского, Киев, изд. "Наука", 2113 г.:
Моя концепция - активное сострадание.
Сострадание всегда было характерно для нашего отношения к обитателям старых плоскостей, вообще к той жизни. Но это сострадание всегда было пассивным. Я же предлагаю активное сострадание; заметьте, не жалость, а именно сострадание, основанное на понимании и уважении. Жалость исключает уважение. Пассивное сострадание чем-то напоминает жалость. Активное сострадание без уважения невозможно.
Добрые чувства необходимо претворять в жизнь. И кто, как не психотерапевт, должен обратить, наконец, свое внимание..."
Снег падал и падал. И все так же таял.
Вылазка закончилась неудачей. Многие в крепость не вернулись. Кто переметнулся, а огромное большинство осталось лежать в талой грязи.
Воевода был чернее тучи.
Телятевский в вылазке не участвовал. Словно ничего не было, словно не замечая хмурости Болотникова, он вновь подошел к нему.
- Спросить надо, воевода, - сказал Телятевский.
- Спрашивай. Отвечу, - резко откликнулся Болотников, не оборачиваясь.
- Ты победишь. Пожертвовав Тулой, ты получишь Москву. Ты сгонишь Шуйского с трона. Допустим. Что ты будешь делать дальше?
- Истинный государь придет, - ответил Болотников.
- И все? - пытливо спросил Телятевский.
Болотников подставил ладонь. В нее упали несколько красивых снежинок и тут же исчезли.
- Ты, может, считаешь, что я о том не думал? Ошибаешься, князь, думал. Не раз думал... Слова такие есть - господин, хозяин. Знаешь?
- Знаю. Ты их ненавидишь.
- Опять ошибаешься, князь, все время ты ошибаешься... Я их люблю. Всем сердцем. Хорошие слова. Любой человек, - Болотников нажимал на каждое слово, и чувствовалось, что обо всем, что он сейчас говорит, он действительно думал и думал крепко, - любой человек должен быть сам себе господином и хозяином земле своей. Сначала я стал таким сам. На это ушло много времени. Теперь тащу других. Хотя почему тащу - сами идут. И правильно делают!
- Все ли понимают, куда идут? - очень тихо спросил князь.
- Не знаю, - честно ответил Болотников. - Знаю только, что хозяин на земле не тот, кто какие угодно пакости на ней творить может, а тот, кто жизнь на ней вольготней хочет сделать, привольнее. А на Руси для этого перевернуть все надо с головы на ноги, - там, глядишь, и переменится к лучшему. Драться надо, князь. Драться с теми, кого ненавидишь, - и побеждать.
- "Глядишь"... - Телятевский невесело усмехнулся. - По-моему, ты сам никак понять не можешь, как выглядит эта твоя "воля"...
- Там увижу.
- Сомневаюсь.
- А коль сомневаешься - держись подальше. Сейчас уже терять нечего. К Шуйскому тебе отсюда дороги не будет. Вот так вот, князь. Опоздал!
Атаман Беззубцев должен был признать, что во время вылазки Степан Стеблов проявил недюжинную силу и ловкость. Когда на него набросились сразу три стрельца, очевидно, желая захватить в плен, он легко раскидал их в разные стороны. Правда, больше Беззубцев за ним не следил - не успевал, в драке своих забот хватает. Но Стеблов, который все время находился в окружении неприятелей, вернулся в крепость цел и невредим. "Хороший воин, лихой", - решил Беззубцев.
- Я царевич или кто, воевода?!
Петр Федорыч был взбешен. Болотников отметил, что, пожалуй, впервые видит атамана-царевича трезвым. Впрочем, Петр Федорыч трезвый не так уж сильно отличался от Петра Федорыча пьяного.
- Что случилось, Петр Федорыч? - спокойно спросил Болотников.
- Пошто моих людей обижаешь? Казаки жалуются. Они привыкли так: что их - то их. В городе стоим - значит, город наш. Ты как же это, меня не спросясь, моих-то казаков...
- Как они привыкли? - переспросил Болотников.
- Что уж их - то их. Так казаки считают.
- Ты тоже так привык?
Атаман гордо поднял подбородок.
- Я царевич. Я привык, что моим становится все то, что я захочу!
- Захоти Шуйского Ваську, а, Петр Федорыч, - ласково попросил Болотников. - Ну, захоти, очень тебя прошу! Или сразу московский кремль?.. Видно, плохо ты его хочешь.
Петр Федорыч изумленно глядел на Болотникова. Болотников в ответ порассматривал его с минуту, потом вдруг резко сказал:
- Казаки твои грабить удумали. Грабить и убивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20