Они строились невозможно быстро. Потом в официальных документах Одесса стала именоваться Городом Пяти Минаретов.
Ну, а потом ввели закон шариата.
* * *
- Лена! - позвал Майкл. - Это я.
Девушка выступила из темноты.
- А где Гюльчи?
- Она здесь.
- Мы должны уходить.
- Господи! Ну неужели Россия с Америкой нам не помогут?
- Скажи еще: и Израиль.
- Нет, ну Израиль ясно...
- Скажи еще: и Украина.
На слове "Украина" Майкл передернул затвор.
- Нормальная штука. Зови Гюльчи.
Тонкая и изящная, как двадцатый век, Гюльчи подошла к ним и предложила:
- Друзья, может быть, займемся сексом напоследок? Вдруг нас поймают... Потом мы будем жалеть.
- Перед смертью? - спросила Лена.
- Нас не поймают, - отрезал Майкл. - Пошли.
* * *
У мужчины может быть до четырех жен. Но жена, которая изменила с другим мужчиной, приговаривается к смерти. И муж, который знал и не сообщил об ее измене, разделяет вину.
Велик Аллах!
Так-то...
* * *
- Гюльчи, зачем Абдулла тебя застучал?
- Не знаю... Я думаю, у него не было выбора.
- А-а... А когда он свингером хотел быть, у него был выбор?
- Понимаешь, теперь он хочет быть заместителем у Махсуда. Он мне муж, я ему жена. Он не мог рисковать из-за меня.
- А-а... Заместителем... Значит, свингером он быть уже не хочет.
- Перестаньте! - оборвала их Лена. - Куда мы идем!
- Наша цель - поселок Котовского, Леночка. Только в обход. Там нам помогут.
- Почему ты так думаешь?
- Там центр украинской духовности.
Майкл остановился в темноте, подумал. Снял с пояса мобильный телефон, нажал кнопку. Панель засветилась зеленым, отчего темнота вокруг казалась еще непроглядней. Он поискал в памяти. И набрал номер.
- Алло, Абдулла? Это Майкл. У тебя ласковая жена, Абдулла! Мне хорошо с ней. Что, не слышишь? Повторяю: мне хорошо с твоей женой, Абдулла! Да, да, сейчас.
Он отключился, зеленая панелька погасла. Размахнувшись, Майкл зашвырнул телефон далеко в кусты.
- Теперь он найдет нас... - прошептала Гюльчи.
Майкл еще помолчал.
- Это вряд ли, - сказал он.
* * *
- Смотри, - сказал начальник таможенного поста, - садитесь на баркас и до самого Очакова из моторного отделения не показываетесь. Пулемет я вам не дам. В моторном отделении придется помучиться. Но я бы на вашем месте перетерпел вообще до Николаева, а то Очаков, знаете... - он махнул рукой в сторону Гюльчи: - Про нее сейчас по всем каналам говорят, а в Очакове махмуды разные отдыхают правоверные...
- Разберусь, - ответил Майкл. - Спасибо.
- На баркасе контрабандисты заправляют, три персоны. Сам понимаешь, что за народ.
Майкл кивнул.
- Но они про вас в курсе, не переживай.
Майкл снова кивнул и протянул деньги.
- Не, друг, - услышал он в ответ, - я больше взяток не беру.
- С каких пор?
- За это махмуды руки будут рубить. Мне за Одессу обидно.
В моторном отделении было жарко. Очень жарко. Баркас отошел, должно быть, далеко от берега, когда в проеме показалась голова.
- Привет, хлопцы.
Майкл кивнул.
- А кто из вас та, что мужу изменяла? Ты, что ли? - контрабандист нехорошо ухмыльнулся. Из-за плеча у него выросли еще две головы, с похожими нехорошими ухмылками.
Майкл передернул затвор. Головы исчезли.
Игнорируя советы таможни, он поднялся на палубу. Город Пяти Минаретов оставался позади, за кормой, и в судьбе, и в истории. Со всеми своими деньгами, дрязгами, спорами, с испугавшимся свингером Абдуллой и неясным будущим.
Майкл подошел к одному из контрабандистов, ни слова не говоря забрал у него приемник с наушниками и нашел станцию "Секундой раньше".
"Эксперты сходятся в одном, - тараторил ведущий новостей, - очень возможно, что уже в апреле этого года Верховным Гарун Аль-Рашидом Одессы станет бывший друг УНА-УНСО, бывший еврей, бывший русский патриот, скандально известный семидесятипятилетний имам Лев Вершинин..."
Майкл обернулся, еще раз посмотрел на город и произнес:
- Это вряд ли.

1 2