– Президент?
Президент положил толстую руку на поверхность воды и принялся перебирать пальцами.
– Разумеется, в просьбе я отказал. Но ты получил предупреждение, – он вновь взглянул на ГНаска – казалось, его глаза пронизывают оба экрана. – Ты понимаешь?
В самом деле? ГНаск подумал о всех последствиях того, на что обратил его внимание президент. Серьезное предупреждение, уравновешенное доверием, отказ от оскорбительной просьбы, а потом… что потом?
Ободрение продолжать игру до конца, независимо от последствий? Наслаждение смелостью подчиненного? Какой вывод можно сделать из этого доверительного, личного предупреждения?
Президент нетерпеливо вздернул подбородок. ГНаск поклонился.
– Понимаю, президент. И восхищаюсь вашей мудростью.
– Как и подобает, – толстые, но сильные и подвижные пальцы вновь перебирали воду. – Я слышал, что мы можем выследить чоя, бежавших с Аризара. Твоя информация окажется неоценимой, – он обнажил клыки. – Ты потерпел поражение, но в твоих поражениях всегда есть доля успеха. Чоя, живущие вне досягаемости Паншинеа, изменники, всегда могут оказаться полезными для нас. Я попрошу тебя вновь заняться этим делом, которое наши друзья могут счесть недостойным, однако мы уверены в его пользе и необходимости.
Чтоб тебе утонуть, подумал ГНаск, надеясь, что гнездо поддержит его в случае отказа или очередной неудачи. Президент взял его за горло, и оба прекрасно понимали это. Он склонил голову.
– Приказывайте, и я готов оказать услугу, – ответил он.
У него не было выбора, но даже это сейчас стало неважным. Он с удовольствием воспринял бы любую просьбу поохотиться на чоя. Он жаждал этой охоты. Он не отказался бы от нее, даже имея выбор.
Корабль «Земля-16» летел через дальний космос неторопливо и уверенно, задерживаясь у планет, почти не представляющих интереса для множества инопланетных народов, составляющих Союз. Обитатели корабля непрерывно работали, с трудом выделяя время на еду и сон и отдавая этим дань человеческой природе. Когда корабль замедлил ход, а коридоры погрузились в темноту, отмечая время сна, исследователь вновь взглянул на экран, на пики и спады графика, затем на распечатки и довольно улыбнулся. Пройдя по лаборатории, набитой наилучшим оборудованием, он вызвал по связи клиента.
После вызова частной линии на экране появилось еще привлекательное лицо пятидесятилетнего мужчины с редеющими темными волосами, но блестящими и проницательными глазами. Марен гордился тем, что может оказать помощь человеку, который, в свою очередь делает все возможное, дабы помочь Земле. Его клиент даже пожертвовал собственной дочерью, хотя целью работы доктора Марена было как раз ее «воскрешение».
– Посланник, – произнес доктор Марен, – мы получили удовлетворительные результаты.
Несколько томительных секунд Джон Тейлор Томас не проявлял ни малейшего признака эмоций. Затем смысл сообщения дошел до него.
– Что? – дрогнувшим голосом переспросил он.
– Мы получили удовлетворительные результаты. Пробы крови оказались чистыми на выходе. Разумеется, риск есть, поскольку мы не можем провести испытание на живых объектах, но я нашел препарат, который способен уничтожить любой имплантат абдреликов! Теперь у нас есть все, чтобы вернуть ее.
– Боже мой! – изображение на экране дрогнуло, когда Томас повалился в кресло. – Вы уверены?
– Да. Это несомненно. Может быть, понадобится уточнить дозу, но это уже выполнимо, – Марен усмехнулся. – Джон, мы нашли его!
– Нет, – устало возразил посланник, – это сделали вы. Сколько мы можем ждать?
– Препарат стабилен. Правда, я не знаю, сколько времени он может храниться, но, по-видимому, в течение нескольких лет, – усмешка Марена сменилась хмурой гримасой. – Вы сможете забрать ее?
Томас в раздумье отвернулся от экрана.
– Абдрелики, – наконец произнес он, – не отдают ничего, что однажды взяли. Самое точное, что я могу сказать – сделать это невозможно.
Глава 4
Внутри просторной комнаты со сводчатым потолком в одном из коридоров Чаролона Рэнд чувствовал себя совершенно одиноким. Он ждал, водрузив на голову тяжелый учебный шлем, не позволяющий ни видеть, ни слышать. Подогнанный под форму массивных черепов чоя, этот шлем было трудно переделать для человека. Переделку затрудняло отсутствие у него огромных полушарий мозга и твердого, остроконечного рогового гребня, венчающего головы большинства чоя. Внутри шлема чувствовался запах чужого пота – тех, кто носил этот шлем прежде, – сильный, острый запах, совершенно чужой для Рэнда. Он задумался, смог бы Палатон ощутить этот запах так же явно. Шлем буквально вонял изнутри, пот пропитал его кожу за многие годы, и этот пот когда-то выступал на головах и лбах будущих пилотов. Вероятно, причиной тому были не просто опасения, но настоящий ужас.
Рэнд мог представить себе потрясение чоя, ослепленных и оглушенных этим громоздким устройством. А уж летать в нем… у Рэнда забилось сердце. Во рту у него пересохло от одной мысли, что курсантам приходилось в таких шлемах переносить запуск планера, искать ветры и термальные потоки с помощью бахдара, летать, чтобы выжить или погибнуть. Здесь, по крайней мере, Рэнд знал, что его ждет. Палатон усадил его в закрытой, отдаленной комнате дворца, расставил по комнате три свечи изящной формы, дал шлем и попросил надеть его.
Микрофон внутри шлема зашумел.
– Найди свечи, которые я зажег, – произнесли голоса Палатона, настолько смешавшись, что Рэнд не смог отличить верхний от нижнего. – Покажи, где они, и скажи, сколько свечей горит.
Как он мог это сделать, будучи совершенно отрезанным от мира?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100