Бригадир ловко пристрочила козырек к панамке желтого цвета в веселую белую ромашку.

– Вот таким образом и будешь работать. Садись и начинай.

Марта дрожащими пальцами начала вкладывать козырек в кепку, потом подложила всю эту конструкцию под железную лапку машины и стала строчить, совсем не так ровно и гладко, как показывала Клавдия Михайловна. Руки ее тряслись, в ушах заложило от шума, а нитки в машине почему-то периодически путались и рвались. По конвейеру к Марте все поступали и поступали маленькие детские панамочки различных веселеньких расцветок. Марта не успевала пришивать козырьки, и в конце концов ее стало совсем не видно из-за горы панамок, образовавшейся рядом с ее рабочим местом. Ее уже затошнило от этой монотонной работы, в глазах стояли пестрые цветочки, во рту пересохло, а в носу чесалось от мелкой тканной пыли, с избытком присутствующей в воздухе цеха.

«Месяц я так точно не выдержу…» – мелькнула шальная мысль в голове у Марты.

– Перерыв! – раздался громкий голос бригадира, которая словно услышала безмолвный крик Марты о помощи.

Женщины остановили свои машины и поспешили на выход, кто курить, кто в туалет, а кто и в столовую.

Клавдия Михайловна с улыбкой приблизилась к новенькой, заваленной панамками.

– Ну, как дела?

– Что-то мне нехорошо…

– Ничего, ничего, втянешься. А как же мы работаем годами? – подбодрила она Марту. – Каждый день по восемь часов! И в туалет не отойдешь, так как конвейер нельзя выключить. Одна дама, скажу тебе по секрету, работала в памперсе, так как страдала старческим недержанием мочи, а с работы из коллектива, с которым проработала всю жизнь, уходить не хотела.

Марта сглотнула, ее такая радужная перспектива совсем даже не вдохновляла.

– Как в старые коммунистические времена! – проговорила она.

– Нормальные времена были, люди работали, а не крутили задницами вокруг шестов! – ответила Клавдия Михайловна, и Марта даже не сразу поняла, что она имеет в виду профессию стриптизерши.

– Ой! – вдруг воскликнула бригадир. – Ты что это наделала, а?! Ты вообще соображаешь, что делаешь?!

– Что?! – испугалась Марта, моргая покрасневшими глазами.

– Ты пришила козырьки на затылки, а некоторые – изнаночной стороной! Боже мой, ни одной нормальной панамки – сплошной брак!

– Я же честно предупреждала вас, что не умею шить! – оправдывалась Марта, пытаясь смахнуть с длинных ресниц приставшую нитку.

– Но я и предположить не могла, что ты не умеешь шить до такой степени!

– Степень может быть одна! Не умею – значит не умею! – возразила Марта.

– Не дерзи, Пескова! Я же тебе все показала, надо было работать по моему образцу! – взялась за сердце бригадирша.

– Да меня завалили этими вашими панамками! Где он, ваш образец?! – кипятилась Марта, чуть не плача от обиды, от того, что вся ее такая тяжелая работа оказалась бракованной.

– Так, на первый раз я тебя прощаю, но шить ты сегодня больше не будешь! – выпустила пар Клавдия Михайловна.

«Очень хорошо», – подумала Марта.

– После перерыва я поставлю тебя на глажку, – закончила мысль бригадир.

– На что?! – не поняла Марта.

– Увидишь… – многозначительно пообещала Клавдия Михайловна, – там тебе нечего будет портить.

«Лучше бы я умела шить, – с тоской думала Марта после перерыва, – сидела бы себе и пристрачивала эти козырьки к панамкам…»

Ее поставили к большому столу, на котором располагалась железная болванка, напоминавшая человеческую голову со сквозной щелью посередине. Благодаря этой щели специальным приспособлением можно было регулировать размер железной головы под размеры головных уборов, которые следовало гладить. Марте установили пятьдесят седьмой размер, так как в данный момент на конвейере шла именно такая партия женских шляп, и включили этот агрегат. Для практикантки стало полной неожиданностью то, что сама эта железная голова нагрелась, словно поверхность утюга, что, собственно говоря, она собой и представляла. Марта должна была брать шляпы из тонкого сукна и голыми руками натягивать их на раскаленную поверхность этой головы, расправляя на изделиях все морщинки. Марта жгла свои руки нещадно, вскрикивая от боли и пряча слезы в глазах. Теперь уже шляпы стали собираться у ее стола в угрожающем количестве. Работница, которая упаковывала изделия, все время торопила ее:

– Что ты копаешься? Быстрее гладь давай! Самая простая работа, не требующая никакой квалификации! Мы сегодня план с тобой не сделаем, я только две коробки упаковала, а надо было уже десять оформить!

Марта вошла в раж, продолжая натягивать эти шляпы на раскаленную болванку. Ожогов на ладонях она уже почти не чувствовала, словно уже перешла за порог болевой чувствительности. Ей было невыносимо жарко от этого утюга, но, закусив губу и смахивая пот, Марта продолжала монотонно выполнять свою работу, все равно не справляясь с ней по скорости. Это была словно пытка, словно проверка на прочность. Увидев, что они действительно из-за новенькой не упакуют дневную норму изделий, бригадир прервала экзекуцию Марты.

– Ну-ка покажи мне свои ладошки? О! Обожглась? Ничего, со временем кожа грубеет, дубеет и уже совсем не чувствует жара, это вам не маникюры по салонам красоты делать, – успокоила она Марту, – пойдем со мной, конец рабочего дня доработаешь в другом цехе.

Марта поплелась за своей мучительницей походкой висельника, идущего на казнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14