Она каждый раз впадала в ступор, когда представляла себя в роли княгини. Такого подарка судьбы не выдерживала даже ее психика. Яна была о себе высокого мнения, но ей хватало здравого рассудка, чтобы понять, что она не сможет соответствовать общепринятому имиджу аристократической особы: как-то неприметно пользоваться косметикой, носить исключительно классическую одежду, унять свои высоченные шпильки, больше похожие на стилеты, а самое главное, запирать или оставлять дома свой острый язычок на светских мероприятиях, бесконечных приемах и презентациях. Медленно ходить, достойно держаться, лицемерно улыбаться, не закидывать ноги — все это было не про нее. Яна понимала, что ее характер сильнее ее желаний, он словно живет своей отдельной, полноценной жизнью, этакий эгоист в кубе, и меняться он не хочет, да и не сможет. Иначе она сломается, потухнет и не принесет радости тому же самому Карлу.
— Большие девочки уже не меняются, поздно. Да и зачем себя ломать? — убеждала Яна своего возлюбленного.
— А я могу создать с «большой девочкой» семью? Нормальную, традиционную семью, в которой предполагается совместное проживание, а не встречи наездами? — вопрошал Карл, которому отношения с его русской супругой больше напоминали игру в кошки-мышки.
— И все-таки мы не будем ломать сложившиеся традиции, — упрямилась Яна.
— Какие традиции? — спрашивал Карл.
— У тебя свои, у меня свои, — отвечала Яна весьма витиевато.
— Я надеюсь, что нас объединяет любовь, это и будет самой большой нашей традицией.
— О! Это да! — горячо соглашалась Яна.
Ни один из серьезных разговоров со Штольбергом не приводил ни к какому устраивающему его результату. Оборвать эти отношения он тоже не мог. Как выражалась Яна, «так как жизни без ее красоты и ума не мыслит».
В разгар ссор, которые почти всегда затевались госпожой Цветковой, она даже имела наглость ему угрожать:
— Смотри! Не зли меня! Вот разлюблю тебя, как Ричарда, будешь тогда страдать! Да, я такая роковая женщина! Поэтому довольствуйся теми редкими минутами счастья, что я тебе дарю, и не возникай!
— Мне кажется, я влюбился в воинствующую феминистку, — вздыхал Карл.
Этим все и заканчивалось. Мать Карла — вдовствующая княгиня Мария Элеонора Штольберг — очень красивая и умная женщина, как ни странно, Яну приняла сразу. Она, видимо, остро чувствовала своего сына и понимала, что только женщина, похожая на все стихии одновременно, могла задеть его сердце всерьез и надолго. Иногда, правда, подшучивала над сыном, что Яна — самая неординарная и независимая из всех, кого она встречала, — послана Карлу в расплату за всех женщин, которых он бросил за годы своей разгульной молодости. Она единственная оказалась ему нужна и оказалась на долгое время так недоступна. Она поняла бунтарскую сущность Яны, так как сама была, по сути, такой же, только Марии Элеоноре всю жизнь приходилось соответствовать строгим правилам этикета. В свое время ей пришлось сломать себя ради любви Штольберга-старшего. Она понимала, что решиться на такой шаг Яне — вполне состоявшейся женщине и матери — очень непросто. Да и характер у той был много сложнее, чем у княгини. А красавец Карл с атлетической фигурой, ростом сто девяносто, густыми светлыми кудрями, смуглой кожей, классическим правильным лицом и темно-карими глазами, конечно, пользовался успехом у противоположного пола. Князь даже при пытках бы не вспомнил, сколько их у него было и скольких он оставил с разбитыми надеждами и сердцами. Оправдывало Карла только то, что он никому ничего не обещал и всегда щедро одаривал своих любовниц, компенсируя им утрату хотя бы материально. Яна же Цветкова сразу расставила все на свои места, и впервые Карл Штольберг боялся потерять женщину сам. Причем ее искренне не прельщали ни его титул, ни его деньги.
Такова предыстория непростой личной жизни Яны Цветковой, по образованию врача-стоматолога. В данный момент она занималась тем, что сидела за своим столом начальницы, водрузив ноги в ядовито-красных туфлях с головокружительной высоты каблуками на стол и забрасывая корзину с мусором в противоположном от нее углу скомканной бумагой. Половина комков валялась вокруг корзины, а другая половина попадала в цель, сопровождаемая довольным улюлюканием начальницы.
Надеты на ней были маленький ядовито-синий топик, украшенный серебряными буквами, и совершенно короткие белые шорты с красным узором. Длинные красные ногти с блестками по краю, словно она макнула кончики в жидкое серебро, яркий макияж с акцентом на губы, длинный хвост, собранный в пучок на макушке, и обилие золотых украшений с брильянтами, которыми Карл просто забрасывал Яну. Да, девушка видная и стильная, и никто не мог остаться равнодушным к этой особе.
Изольда Игоревна вплыла своими крупными телесами в кабинет Яны и сразу же попала в ее объятия.
— Здравствуйте! Как же я рада вас видеть! — возликовала хозяйка, прекращая заниматься своим никчемным делом.
Дело в том, что Изольда Игоревна была близкой подругой ее матери, актрисы театра юного зрителя. Они начинали свою артистическую карьеру вместе, сдружились и поддерживали друг друга. А потом в организме Изольды Игоревны что-то нарушилось, и она начала резко и необратимо набирать вес. Доктора говорили, что произошел непоправимый гормональный дисбаланс из-за нервной и эмоциональной нагрузки.
Ни о каких главных ролях больше не могло идти и речи. А играть леших, бабок-ежек и прочую нечисть Изольда Игоревна не захотела и оставила свою профессию. Мама Яны очень переживала за подругу, но Изольда Игоревна не пропала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12