Мы не могли просто повернуть ключ и отправиться в путь после того, как эти десять месяцев закончатся. Предполагалось, что Целое Дерево поддержит политику, смысл которой сводился к тезису «скатертью дорога», и большая часть предстоящего времени ожидания должна была уйти на приведение крейсера в порядок.
Поездка на орбиту оказалась интересной: в последний раз я был в космосе, когда у нас еще не было детей. Мы поднимались вертикально вверх с постоянным незначительным ускорением. Насколько мне было известно, такое движение достигалось за счет расточительного расходования антивещества. Пилот Человек пожала плечами и сказала, что его вполне достаточно. Она не знала точно, откуда оно берется; возможно, из огромных запасов на «Машине времени».
Для космического корабля челнок был крошечным, размером с обычный школьный автобус Со всех сторон имелись окна, даже сзади, так что мы могли следить за тем, как Центрус постепенно уменьшался в размерах до тех пор, пока не слился с окружающей местностью. А впереди, в темнеющем небе, самой яркой звездой стал космический корабль. К тому времени, когда нас окружила темнота, по его слегка удлиненной форме можно было уже уверенно понять, что это не звезда.
Когда мы были примерно в тысяче километров от корабля, челнок чуть заметно дернулся и начал замедлять движение. Обратное ускорение составило около двух g, и крутить головой, следя за приближением космического корабля, стало трудновато. Но ради этого зрелища стоило напрячь шею.
Вероятно, «Машина времени» была антиквариатом, но не по моим понятиям! Она была сконструирована и построена спустя более чем тысячелетие после того, как я закончил школу. Последний крейсер, на котором мне пришлось участвовать в войне, представлял собой громоздкое собрание хаотически перемешанных модулей, соединенных друг с другом сетью ферм, тросов и кабелей. «Машина времени» имела простую элегантную форму: два округленных цилиндра, соединенных торцами. От «нижнего» края переднего цилиндра отходила сделанная из тонкого, как кружево, металла, юбка, предназначенная для защиты от гамма-излучения, порождаемого аннигиляционным двигателем, расположенным в «заднем» цилиндре.
Мы причалили почти неощутимо, дверь тамбура – лепестковая диафрагма – открылась, мои уши заложило, и я порадовался тому, что нам посоветовали надеть теплые свитеры.
Системы жизнеобеспечения судна работали на минимальном режиме. Воздух был затхлый и холодный, немного выше нуля – лишь бы не дать воде замерзнуть и избежать разрыва трубопроводов.
Давление тоже было пониженным; оно соответствовало высоте в три километра. Этого было вполне достаточно для того, чтобы вызвать головокружение. Но вскоре мы должны были к этому привыкнуть.
Цепляясь за захваты, мы неуклюже проползли через зону невесомости в подъемник, украшенный веселыми сценками из жизни Земли и Небес.
Пилотажная рубка и впрямь выглядела как часть космического корабля. Длинный пульт с четырьмя вращающимися стульями.
Когда мы вошли внутрь, пульт управления пробудился к жизни, одна за другой начали зажигаться лампочки, свидетельствующие о начале разогрева системы, и судно заговорило с нами дружественным баритоном.
– Я ожидал вас. Добро пожаловать.
– Наш эксперт по сельскому хозяйству хочет, чтобы помещение было как можно скорее нагрето, – сказала Человек. – На какой режим времени можно рассчитывать?
– Около двух дней потребуется для гидропонных плантаций. Через пять дней можно будет начать посадки в почву. Конечно, в зависимости от культуры. Через восемь дней вода повсюду нагреется до, самое меньшее, десяти градусов.
– У тебя есть оранжерея, которую можно обогреть?
– Да, для рассады. Она в данное время почти готова к использованию.
Тереза взглянула на Человека.
– Почему бы паре из нас не остаться здесь и начать хоть какие-нибудь посадки. Было бы хорошо, если бы рассада появилась поскорее.
– Я с удовольствием помогу, – откликнулась Руби, – хотя мне необходимо вернуться к двадцать первому.
– И я тоже, – заявил Джастин. – Когда следующий полет?
– У нас нет жесткого расписания, – ответила Человек. – Через неделю, через десять дней. – Она громко чмокнула губами, что означало, что будет сейчас разговаривать с кораблем. – У тебя есть запас продовольствия для троих людей?
– На несколько лет, если они захотят питаться аварийным рационом. Могу также активизировать камбуз, и они смогут использовать замороженное продовольствие. Правда, оно очень старое.
Тереза громко поцеловала воздух.
– Так и поступай. Аварийный рацион оставим на безвыходные ситуации.
Я и сам не отказался бы присоединиться к ним, хотя и вовсе не был крестьянином по своим наклонностям. Все равно в том занятии, которое им предстояло, было нечто захватывающее. Примерно то же самое, что складывать веточки на чуть тлеющие уголья костра и осторожно дуть на них, пробуждая к жизни небольшой огонек, который вот-вот снова превратится в веселое пламя.
Но мне нужно было вести занятия и ловить рыбу. Возможно, через месяц, когда занятия закончатся, я смогу прилететь сюда и помочь в сельскохозяйственных работах.
Мэригей ущипнула меня за ягодицу.
– Даже и не думай об этом. У тебя занятия.
– Я знаю, я знаю. – Как же давно мы научились читать мысли друг друга?
Затем мы осмотрели голографическую проекцию машинного отделения, которое ни с чьей точки зрения не могло рассматриваться как помещение. Для удобства проведения технического обслуживания оно было снабжено цилиндрической стеной из тонкого алюминия. Конечно, во время работы двигателя там никто и никогда не бывал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79