Как это началось?
Она спросила Жака, какая, собственно, у него цель в жизни. И Жак ответил, что его цель — стать миллионером. Сказав это, он улыбнулся. Очевидно, он шутил.
«Сделаться миллионером? Разве это цель?» Она вся вспыхнула. Разумеется, он шутит. Но разве можно так жестоко шутить? Он должен почувствовать, что его легкомыслие оскорбляет ее. Но Жак пожал плечами и заявил, что ответил совершенно серьезно. Может быть, он хотел ее подразнить? Похоже на то. Он заговорил о том, что богатым и неимущим трудно. Пожалуй, даже невозможно понять друг друга. «Вот я, например, — сказал он и снова улыбнулся, — у меня денег нет». А затем прибавил, что поэтому он не может позволить себе иметь идеалы, в противоположность ей, происходящей из состоятельной семьи. И сказал очень горькие для нее слова: сказал, что если бы она была маленькой швеей, с заработком в шестьдесят крон в месяц, то она, вероятно, поняла бы его гораздо скорей. Тогда она рассердилась, по-настоящему рассердилась!
Плохо же он о ней думает!
Если бы она была бедной швеей, она и тогда была бы верна своим идеалам. Она сказала ему, что он сделался легкомысленным, циничным, что она не узнаёт его. Просто ужасно, что с ним сталось за последние два года! Он стал эгоистом, думающим только о том, как бы пожить в свое удовольствие. И затем она сказала ему, — конечно, она не должна была этого делать: «Самое скверное, что вы с такой удивительной легкостью прибегаете ко лжи».
Тогда Жак встал и ушел. С ужасом смотрела она на его бледное, искаженное лицо.
Соня остановилась и оглянулась кругом. Если бы он пришел сюда! Она должна сказать ему несколько слов. Ведь это всё гордыня, — присваивать себе право быть судьей над другими.
Соню охватила тревога. Куда исчезло дивное спокойствие раннего утра! Прежние мысли снова начали мучить ее…
XXIII
Соня идет между виноградниками. Она внимательно смотрит под ноги и старается не наступать на муравьев и жуков. Каждое существо, даже самое маленькое, — божье создание. Солнце начинает уже припекать. Тощий ослик взбирается по тропинке с бочонком воды на спине. У него кроткие, красивые глаза, из которых на нее изливаются мир и тишина.
Очень трудно (быть может, это самый трудный жребий на свете) быть молодой девушкой; во всяком случае, трудно быть Соней Ипсиланти. Нелегко жилось Соне в ее юные годы, ужасной мукой было созревать и делаться знающей. Она хотела бы думать только о чистом и прекрасном! Когда она в семнадцать лет начала догадываться о тайнах жизни, она заболела от отвращения и стыда. Ужас перед жизнью охватил ее. Тогда-то и проснулось в ней желание уйти в монастырь. Она отстранилась от своих подруг. Все они были чувственными созданиями, бесстыдными и испорченными. Их испорченность доходила до того, что они хвастали друг перед другом своей грудью и ощупывали друг друга. О, они были совершенно бесстыдны! Соня сделалась недоверчивой и стала презирать, людей. Кругом не было никого, кто мог бы внушить ей настоящее уважение. Как глупы и пусты были эти люди! Своим ничтожеством они вызывали просто смех. Говорили ли они когда-нибудь о великих мира сего, которым можно подражать как образцу, о философах и поэтах, о чудесах творения? О нет, никогда! Они говорили о деньгах, о ценах на вино, о пирогах. Они были пошлы, глупы и грубы.
Здесь в городе у нее раньше были две близкие подруги. Но после возвращения сюда она решительно порвала с ними. Одна из них была Антония Роткель, девушка болезненная и чувствительная. Они много музицировали вместе. Но после своего возвращения Соня с первых же слов поняла, что Антония сделалась поверхностной и тщеславной. Второй подругой была Ютка Фигдор, которую она раньше горячо любила. В первую же минуту их свидания Ютка рассказала, что у нее есть возлюбленный, женатый человек и что самое интересное на свете — это чувственные переживания. «А как ты, Соня?» Нет, лучше оставаться одной!
А ведь у нее и в самом деле никого не осталось в этом городе. Вот теперь она потеряла еще и Жака. И ей особенно обидно, что и в нем она обманулась. Любила ли она Жака? Да, когда-то это было. Она любила его. А теперь? Нет, нет! Она может любить только человека, который поведет ее вверх, к совершенству, куда она не может прийти одна, своими силами. Но ей всё-таки хотелось, чтобы Жак любил ее как прежде, любил ее так, как любит Янко. И даже больше! Еще больше!
Есть очень хороший способ прогнать глупые фантазии. Слышишь, Соня? Для этого нужно работать, как работают крестьяне на виноградниках. Их не осаждают ненужные мысли.
Придя домой, Соня под палящим солнцем принялась полоть сорняки на клумбах. Мухи совсем замучили ее, — ведь Соня не в состоянии убить ни одну тварь, — пот лил со лба. Очень хорошо, как крестьяне на виноградниках… Она стояла на коленях, и камешки посыпанной гравием дорожки больно впивались ей в ноги. Еще не было десяти, она будет работать, пока не пробьет двенадцать. Пусть болит спина!
Янко нашел ее копающейся в земле, с прилипшими ко лбу мокрыми волосами.
— Добрый день, Соня! — удивленно воскликнул он. Соня бросила на него беглый взгляд.
— Добрый день, Янко, — сказала она, не отрываясь от своего дела. — Не сердитесь на меня, Янко, что я продолжаю работать.
— Чего ради вы себя мучите, Соня? Это могли бы сделать и ваши слуги!
Он с восхищением смотрел на прелестную, стройную и белую шею Сони, покрытую крошечными золотистыми волосиками, и плавную линию округлых плеч.
— Я работаю, чтобы не допускать в свою голову глупых мыслей, Янко, — ответила Соня, стоя перед ним на коленях. — Имеете ли вы понятие о том, какие глупые и скверные мысли могут приходить в голову молодой девушке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142