Это была жалостливая песенка, и Гершун закрыл глаза. Да, лошадушка тужила, потому что видела, как возлюбленная хозяина обманывала его. Когда же она увидела, что хозяин ее плачет, она легла, ничего больше не ела и померла.
А теперь им, должно быть, снова захотелось выпить? Ну да, так и есть. Гершун опять налил полные рюмки и чокнулся со всеми. Ну что за милашки! А когда он вспоминал о ведьме с кнутовищем в руке, ох!.. И Гершун рассказал девушкам, что на его свадьбе вся деревня — это было в горах — палила из ружей и над деревней долго стоял запах пороха, точно после сражения. А что с этого толку?
— Вот выпил я рюмочку, милые детки, — говорил Гершун. — Ведь я продал землю и всю усадьбу. Так вот, выпил я это с Яскульским, ну, понятно, был немного под мухой и пошел домой. Двадцать лет я женат, и никогда еще не был пьян. Как-то раз купил я лошадь гнедую у Яна из Комбеза. Так она перед каждым трактиром останавливалась, и ни с места. Приходилось мне вставать и входить в трактир, а затем опять выходить, тогда она шла дальше. Но пить я ничего не пил. Ну а сегодня прихожу я домой, песенку пою, и вдруг — что вы думаете? — трах, трах! Старая ведьма набросилась на меня с кнутовищем. Ну что это, справедливо, спрашиваю я вас, голубки мои?
«Голубки» нашли это несправедливым, но что поделаешь, все жены такие. И «голубка» с зелеными волосами и серебряными кудряшками сказала, что она всегда боялась жен. Один раз она получила пощечину от одной дамы — подумайте только! Дело было в Вене, она сидела в баре с приличным кавалером, и когда они чокнулись, вдруг вошла дама, — она была очень взволнована и — раз-раз — влепила ей пощечину, а затем и кавалеру. С тех пор она и слышать ничего не хочет о дамах.
— А вот тут еще перышко, — сказала одна из блондинок и сняла с рукава Гершуна куриное перышко. — Мы воткнем это перышко в горшок от цветов, может быть, из него вырастет страусовое перо?
Все засмеялись. Они болтали такие глупости, что Гершун ничего не понимал. А теперь Гершун покажет девушкам, как надо танцевать.
— Эй ты, Ксавер! Положи-ка что-нибудь веселенькое в твою машину!
И Гершун пустился в пляс. Он заложил за голову сперва правую руку, затем левую, повертелся немного на месте, дерзко посмотрел вокруг. А затем вдруг всё тело у него пришло в движение. Он так долбил каблуками об пол, что весь дом дрожал, выбрасывал в воздух то одну, то другую ногу. Вот это танец! Девушки ахали от изумления. Но тут Гершуну опять захотелось промочить горло. Теперь только он начнет пить по-настоящему! Ему стало жарко, и он вытирал пот с лица. Да, никто из парней не мог так сплясать, как он, истинная правда! В деревне тоже была одна «голубка», ах, какая она была! «Не сыщешь девушки нигде милей моей голубки». Она была дочерью мельника и строила Гершуну глазки, потому что он плясал лучше всех. А на свадьбе вся деревня стреляла, и так пахло порохом!.. Тут Гершун начал свою историю сначала.
Ксавер принес еще вина. И девушки снова пили. Просто невероятно, сколько они могли выпить. А эта черненькая, что так смешно говорила, уже шаталась и села Гершуну на колено. Она что-то пела ему в ухо на своем смешном языке, и от ее пения ему было щекотно. А зеленая с серебряными локонами уселась на другое колено, а еще одна сидела на столе перед Гершуном, а последняя сидела у него на шее. Ну, Гершун теперь хорошо устроился. Ах, какие же они все славные, какие милашки! Каждая из них получит от него по тысяче крон.
— Тысячу крон? — кричали девушки. — Это правда?
— Если Гершун что-нибудь сказал, то уж так тому и быть.
Они принялись наливать Гершуну вино. Иной раз проливали и мимо, да это не беда. Затем пришла очередь Гершуна, и он наливал вино куколкам прямо в горло. Они пищали от удовольствия, а их красивые платьица все стали мокрыми от вина. И все куколки болтали такой вздор и так смеялись над каждым пустяком, что прямо умора. А когда они не болтали, то целовали Гершуна. Один поцелуй в левую щеку, один в правую, один в лысину, а та, что сидела на столе, подкручивала ему усы, и Гершун смеялся. Всё ему нравилось. Здесь чудесно. Он каждый день будет приходить сюда. От этих четырех крошек шел такой жар, точно от печки. Щеки их пылали, руки тоже. И в конце концов... Гершун ведь тоже не каменный! Нет, этого о нем нельзя сказать. Гершун прижал к себе маленькую с зелеными волосами и серебряными локонами. Но она взвизгнула, запищала и ускользнула от него. И тут все девицы совсем расшалились и с визгом забегали по комнате. Гершун за ними. В конце концов он сцапал черненькую и понес ее на диван, — кричи себе сколько влезет! Это был номер первый. А затем он схватил блондинку, и это был номер второй. Крики не помогли. Пришла очередь номера третьего, а затем — и другой блондинки; это был номер четвертый. Она была так пьяна, что и кричать не могла.
Вот вам и Гершун! Такого с девушками еще ни разу не случалось, а ведь они видали виды!
Теперь Гершун опять проголодался, и опять его томила жажда. Ксавер долго еще таскал им вина и закуски. Уже никто из них не понимал, что говорит, но все продолжали что-то болтать и смеяться. Наконец Гершун сказал, что теперь он пойдет домой и отлупит кнутовищем свою старуху. Но всё-таки он еще немного побудет с ними. Куда ему спешить? Его ведьма не убежит от него. И он выпил еще рюмочку. Однако, когда он поднял бутылку, чтобы налить «куколкам», он вдруг рухнул на пол, как колода, и растянулся пластом, сам господь бог не мог бы теперь разбудить его. За окнами уже ярко светило солнце. Когда Ксавер под вечер просунул голову в дверь, он увидел, что Гершун лежит на диване и спит. Но какой вид был у комнаты, боже мой! Точно каюта пассажира, заболевшего морской болезнью во время бурного плавания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142