Дальше стройный план дал крен, завершившийся полным провалом. Организованного бунта не получилось. Узники бегали по двору и каждый норовил побыстрей скрыться. Трое из них уже успели смастерить лестницу и перемахнуть через стену. Часовые на стенах засуетились и открыли пальбу. Раздались первые стоны. Двор забеспокоился, многие заспешили обратно в камеру. Котовский, видя, что все к чертям рушится, носился в толпе и призывал развалить вторые и третьи ворота. Повинуясь магическому кличу, десятки плеч навалились на железные ворота, кто-то уже нес лом. Ворота сдались только через десять минут, когда у входа уже кучковался наружный караул. Раздалась короткая команда: «Гтовсь!», защелкали затворы, пристегнулись штыки. Чуть дальше задыхались от лая сторожевые собаки.
Видя ощетинившиеся штыками стволы, бунтовщики попятились. Солдаты пошли в атаку, орудуя штыками и прикладами. Котовский, действующий в первых рядах, едва уклонился от тычка в голову. Удар пришелся в плечо. Зажимая рану, зачинщик беспорядков отступил и смешался с толпой. Озверевшие от криков и крови солдаты загнали арестантов обратно во двор и начали рассекать толпу на несколько частей. Задние разбежались по камерам. Заспешил в свою башню и Григорий Иванович. Сжимая по револьверу в каждой руке, он несся лестничными пролетами к верхнему этажу. В камере он забаррикадировался крепкой мебелью, которую снес из подсобной кладовки. Когда дверь загудела под напором солдат. Котовский взревел и для острастки пальнул в потолок:
– Не входить – убью. Поубиваю тех, кто войдет первым.
– Сдавайся, – ревели за дверью. – Отдай револьверы, Котовский.
– Отдам, если бить не будете.
– Еще чего! Готовься.
– Тогда палить буду. Пусть приедет губернатор и пообещает, что бить не будете.
Губернатор в Кишиневскую тюрьму приехал. Как и всякий отец губернии, он сторонился скандалов и глупых жертв. Он уговорил Котовского сдаться и смиренно дожидаться суда. Разбойник-анархист в бессильном гневе топал ногами и орал: «Бездари! Иваны! Шпана! Вам место в вонючей тюрьме, а не на воле!». Эти обидные слова относились не к надзирателям, которые таки успели отвесить Григорию Ивановичу пару тумаков, а к сообщникам, успешно провалившим гениальный план. Десять дней Котовский простоял в сыром карцере, глубоко и надолго задумавшись. Даже невооруженным глазом было видно, что затевалось новое дело. Кто не знал бессарабского бандита, тот мог сказать: «Котовский подавлен и сломлен. Он жалок». На самом деле все та же голова вынашивала новый план. Он был менее дерзок, но великий узник решил не выкобениваться, а просто покинуть тюрьму. Но без сенсаций вновь не обошлось.
Однажды в тюрьму явилась светская дама, супруга известной административной особы Кишинева. Столь необычное посещение женщина объяснила праздным любопытством. Начальник тюрьмы с готовностью провел ее в свой кабинет, трижды повторив: «Чем могу служить?» Гостья робко интересовалась местным укладом, историей замка, обещала внести пожертвования в адрес допра и похлопотать перед супругом о карьере начальника тюрьмы. Это окончательно растопило сердце строгого администратора. Любуясь произведенным эффектом, дама, опустив веки, спросила:
– Это правда, что у вас сидит сам Котовский, этот ужасный бандит и проходимец?
– Сидит, голубчик. Скоро вешать будут.
– А можно взглянуть на него одним глазком? Уж больно колоритная фигура.
Начальник отрицательно замотал головой, но на него смотрели голубые взволнованные глаза. Он кашлянул, потер нос и вежливо поинтересовался:
– Хотите в глазок или как-с?
– Или как-с. Мне бы хотелось с ним переговорить и передать ему молоко и хлеб. Это не только моя прихоть. Этот реверанс нужен моему мужу для политических игр. Надеюсь, вы умеете держать язык за зубами.
Глава допра щелкнул каблуками и велел конвою из пяти человек отвести гостью в высокую башню. Дама кратко поблагодарила за любезность и грациозно тронулась лестничными пролетами. Схожая ситуация (лет через семьдесят) наблюдалась в польском фильме «Вабанк – 2», однако в 1906 году тюремный побег развивался гораздо круче. Переступив порог камеры, где полулежал Котовский, закованный на время свидания, дама повернулась к конвою:
– Благодарю вас, господа. Оставьте нас наедине, но дверь не закрывайте и глядите в оба. За мою жизнь вы отвечаете головой.
Надзиратели переминались с ноги на ногу и уходить не спешили: внутренние правила свиданий уже нарушались полностью. Наконец они вышли в коридор и уставились на Григория Ивановича, который, казалось, был полностью безучастен к визиту прекрасной дамы. Он демонстративно зевал и почесывал пятку.
– Вы тот самый Котовский? – строго спросила дама.
– Хм. Ничего особенного. Надеюсь, вы знаете кто я? Вам передали хлеб и папиросы, но я отдаю вам все это без удовольствия. Если бы не ваша популярность… Впрочем, вам этого не понять. И все же я рассчитываю на благодарность с вашей стороны. До свидания, знаменитый Григорий Иванович. Надеюсь, мы больше не встретимся.
Женщина, стоявшая к дверям спиной, положила хлеб и пачку папирос на пол. Затем повернулась и пошла к дверям.
– Будьте добры, проследите, чтобы он все это съел и выкурил, – обратилась она к охране.
– Не беспокойтесь, госпожа. Будем кормить и заставлять курить его насильно. Все будет в лучшем виде. До свидания. Всегда рады видеть вас у нас. Жри свой хлеб, бандитская рожа!
Б папиросной пачке Котовский нашел крошечную записку: «Крайняя справа – с опиумом. Вечно ваша С. К. « Буханка хлеба таила в себе клубок длинной шелковой веревки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204