Мобли, сын Сопсирка, затянул песню на своем родном языке. Рэднал практически не понимал слов, но мелодия была несложная и очень приятная. Скоро вся группа дружно хлопала в ладоши. Последовали еще песни. У Фера вез Кантала оказался недурной баритон. Туристы говорили по-тартешски, но не все достаточно знали местные песни, чтобы подпевать. Те, кто не мог петь, хлопками отбивали ритм.
С наступлением сумерек появились тучи мошек, и группа ретировалась в дом, куда доступ кровососущим был закрыт противомоскитными сетками.
— Теперь мне ясно, почему вы носите так много одежд, — сказал Мобли. — Они защищают от гнуса.
— Ну разумеется, — кивнул Рэднал, удивляясь, что Мобли не сразу понял очевидное. — Если сможете несколько секунд простоять спокойно, у нас есть спрей — снимает раздражение от укусов.
Мобли вздохнул, когда гид его опрыскал.
— Петь еще будем? — спросил он.
На этот раз энтузиазма было мало. Одни вообще не могут под крышей дома делать то, на что способны сидя у костра; на других как-то внезапно навалилась усталость. Так что Тогло зев Памдал была не единственной, кто сразу удалился в спальную комнату.
Дохнор из Келлефа и Бентер вез Мапраб взяли боевую доску и погрузились в игру; рядом стоял Мобли. Подощеп посмотреть и Рэднал, который считал себя неплохим игроком.
Дохнор, игравший синими, двинул пехотинца через широкую свободную полосу, разделявшую фигуры соперников.
— Форсирование реки, — прокомментировал Мобли.
— Так вы, лиссонесцы, называете разделительную черту? — спросил Рэднал. — У нас она называется траншеей.
— А в Моргафе — рукав, в честь Канала, который отделяет наши острова от Тартеша, — сказал Дохнор. — Однако, как ее ни называй, игра везде одна и та же.
— И требует сосредоточенности и тишины, — наставительно произнес Бентер. Немного подумав, он передвинул советника (так называлась фигура у красных; аналогичная фигура у синих называлась слоном) на два поля по диагонали.
По мере развития игры пожилой тартешец задумывался все чаще и дольше. Красный властитель торопливо перемещался по вертикалям и горизонталям своей крепости, пытаясь укрыться от атак Дохнора, а его стражники суматошно метались по диагоналям, чтобы блокировать фигуры синих. Наконец Дохнор сдвоил свои пушки и объявил:
— Все.
Бентер мрачно кивнул. Умело пользоваться пушкой (аналогичная фигура у красных называлась катапультой) очень трудно: она могла двигаться и по горизонтали, и по вертикали, но лишь обязательно перепрыгивая через какую-нибудь фигуру. Сейчас красному властителю угрожала задняя пушка, однако стоит Бентеру закрыться стражником или одной из колесниц, как в полную силу заработает передняя.
— Недурно сыграно. — Бентер встал из-за стола и направился в спальную комнату.
— Может, кто хочет поиграть? — обратился Дохнор к зрителям.
Мобли, сын Сопсирка, покачал головой.
— Хотел — пока не увидел, как вы играете, — признался рэднал. — Я не против сразиться с более сильным соперни­ком, если есть хоть малейший шанс на победу. Даже когда проигрываешь, чему-нибудь учишься. Но вы меня просто разгромите, слишком разные уровни.
— Как угодно. — дохнор мшш, фигурки в мешочек, затем убрал доску и мешочек на полку. — Тогда я спать.
Он удалился в выбранную им спальную комнату.
Рэднал и Мобли взглянули друг на друга, потом на боевую доску. По молчаливому обоюдному согласию оба решили, что, раз уж они не рискнули сразиться с Дохнором, играть друг с другом сейчас будет некрасиво.
— Как-нибудь в другой раз, может быть, завтра вечером, — сказал Рэднал.
— Разумеется. — Мобли зевнул, демонстрируя безупречные зубы, которые казались белоснежными на фоне его коричневой кожи. — К тому же я совсем замотался… нет, правильно по-тартешски сказать «вымотался», да? Увидимся утром, Рэднал.
Биолог едва сдержал свое раздражение — Мобли опять забыл вежливое обращение «вез». Когда Рэднал впервые столкнулся с иностранцами, ему вообще казалось, что его намеренно оскорбляют. Теперь он понимал, что им трудно справиться с тартешским, но все равно не мог не замечать упущение.
В комнате Дохнора зажегся тусклый свет — читальная лампа на батарейках. Моргафец, однако, не читал. Он сидел на койке, прислонившись спиной к стене и держа на коленях альбом для зарисовок. Слышно было слабое поскрипывание угля по бумаге.
— Что это он делает? — прошептал Фер вез Кантал. Двадцати лет мирного сосуществования оказалось недостаточно, чтобы приучить большинство тартешцев доверять островному соседу.
— Рисует, — так же тихо ответил Рэднал; никто из них не хотел привлекать внимание Дохнора.
Ответ должен был бы прозвучать вполне невинно. Однако прозвучал иначе..
— Судя по документам, он художник.
И опять тон вкладывал в слова совсем иной смысл.
— Если он шпион, Рэднал вез, то взял бы с собой камеру, а не рисовальный альбом. Каждый турист берет в Парк камеру, он бы и не выделялся!
— Верно, — кивнул гид, — но Дохнор ведет себя и не как художник. Он ведет себя как член высшей военной касты. Ты же сам слышал — он дал обет их Богине.
Фер вез Кантал пробормотал что-то малоприличное про моргафскую Богиню, перед этим, однако, еще больше понизив голос. Офицер из Моргафа, услышав оскорбление в адрес Богини, мог бросить вызов. А в Тартеше, где дуэли были запрещены, попросту убить. Так или иначе, он не пропустит оскорбительную фразу мимо ушей.
— Мы ничего не можем с ним сделать, — сказал Жозел вез Глезир, — пока не установим точно, что он действительно шпионит.
— Верно, — согласился Рэднал. — Вот уж чего не нужно Тартешу, так это дать моргафцам повод для дипломатического инцидента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39