Впрочем, когда он попытался прижать служанку к своей волосатой груди, она ускользнула с ловкостью, говорящей как об огромном опыте, так и о хорошо намасленной коже.
Она привела его к украшенной самоцветами двери, но войти опять не разрешила.
— Это личные покои ее высочества принцессы Заморяны. Правила этикета запрещают ей выйти к нам. И все же внутри тебя ждут все приспособления, что могут понадобиться тебе для помощи Заморморью.
Собственное же приспособление Гондона возбуждалось настолько, что начало недвусмысленно топорщить кожаную повязку; он одернул повязку и вошел в будуар принцессы Заморяны.
Мерцающий свет лампад освещал покои неописуемого великолепия. Стены были увешаны гобеленами, изображающими мужчин, женщин и различных животных во всех мыслимых и немыслимых любовных позах. В центре комнаты стояло огромное круглое ложе, заваленное подушками, шелками и мехами. Троянец блаженно растянулся на нем.
— А теперь, моя маленькая устричка, — обратился он к служанке, — что я могу сделать для тебя лично?
— О Гондон, ты должен стать спасителем моей госпожи! — вскричала она. — Только ты один можешь спасти Заморморье от страшной участи. Злобный чародей Сон-Амок («Вот это верно», — фыркнул колдун, наблюдавший всю сцену в миске фруктового супа) держит в своей темнице жениха принцессы, Илагабалуса, и добивается от ее отца, короля Филобустроса, ее руки. Неисчерпаемые запасы золота, добытые черной магией, дают чародею возможность подкупить каждого, кто мог бы прийти ей на помощь.
(«Как глупы эти смертные, — подумал Сон-Амок. — Вот уж золото делать проще простого».)
— Гондон, — продолжала тем временем служанка. — Ты должен спасти Илагабалуса из ужасного плена. И тогда королевство исполнит любое твое желание!
— А чего делать-то? — переспросил он, не в силах сосредоточиться из-за шаловливых мыслей, блуждавших в голове.
Она же как будто не замечала его горящего взора.
— Если Илагабалус спасется из Башни Летучих Крыс, они с Заморяной смогут пожениться и спасти королевство от злой участи, уготованной ему колдуном. Жрецы и прорицатели указали на тебя как на единственного, кто может спасти его, если ты согласишься.
— Согласен! Согласен!
— Да, — вздохнула служанка, — принять такое решение не раздумывая может только кретин или герой. В Башню Летучих Крыс легко войти, но выйти живым стократ труднее. У нас есть только невнятные рассказы умирающих, выброшенных из окон башни на камни. Однако достоверно известно, что на самой вершине Башни Летучих Крыс обитает непобедимое Чудо-Занудо, и, не убив его, невозможно спасти Илагабалуса. Поможешь ли ты Заморморью в час нужды, о Гондон? И сделать это предстоит немедля, ибо, если до завтрашней зари Илагабалус не окажется на свободе, король Филобустрос завтра же вынужден будет отдать руку моей госпожи Сон-Амоку.
Рука принцессы мало интересовала Гондона, но, если она хотя бы походила на свою прислугу, игра стоила свеч. Правда, это было небезопасно, черт возьми. Он заколебался, но лишь на мгновение — инстинкт самосохранения у него, как у истинного варвара, отсутствовал начисто.
— Я сделаю это!
Служанка в первый раз улыбнулась Гондону. Она наклонилась и страстно поцеловала его.
— Благородный Гондон! — сказала она, уклоняясь тем не менее от его рук.
— Теперь, когда королевство на краю гибели, нельзя терять ни минуты. Слушай же внимательно, ибо я могу помочь тебе советом…
Часом позже Гондон стоял перед Хмурыми Вратами крепости Сон-Амока. Он и сам хмурился, пытаясь вспомнить хоть один совет.
Долго ли, коротко ли, но Гондон, миновав печально известные Тринадцать Ступеней (сложенных из костей и черепов девственниц в возрасте не меньше семидесяти трех лет, что само по себе заслуживает отдельного рассказа), оказался у входа в Башню Летучих Крыс. Безрезультатно поискав молоток (голова его была занята мыслями о принцессиной служанке), он стукнул по двери кулачищем.
Молчание было ему ответом.
Он выхватил свой могучий топор и начал крушить дубовое полотно и стальные скобы. Неожиданно над дверью открылось потайное окошечко, из которого на него воззрился глаз Глотки.
— Что ты делаешь, кретин? Ты что, надписи не видишь?
— Какой такой надписи?
— У тебя под ногами, козел!
Гондон наклонил голову.
— Что здесь написано, «Добро пожаловать»? — удивился он.
— Нет, тупица. Надпись гласит: «Убирайся!» Вот и убирайся. — И Глотка захлопнул окошко, оставив варвара в полном недоумении. Гондон вымолвил что-то непечатное и возобновил приступ.
— Никого нет дома! — вновь появился Глотка.
— Так что ж ты сразу не сказал? — обиделся Гондон. Он двинулся было вниз по ступенькам, но остановился и вернулся к дверям. — А мне плевать, дома ты или нет. Я иду!
От следующего удара топора во все стороны брызнули щепки.
— Что ты себе позволяешь, дурак? — возопил Глотка. — Клянусь адами семнадцати различных миров, это уж слишком. Кто ты?
— Я это… того… Гондон из Трои, и если ты не уберешься с дороги, я и тебя в лапшу изрублю! — От очередного сокрушительного удара дверь рухнула, и Гондон ступил в башню. Глотка с криком удрал.
Ну что ж, троянец одолел мрачную лестницу Башни и оказался в помещении, которого любой здравомыслящий человек постарался бы избежать любой ценой — в логове Чуда-Зануда.
Знай же, о принц, что, хотя Чудо-Занудо давно уже исчезло с лица земли, его потомство живо: торговец, без устали восхвалявший мнимые достоинства завалящего раба, маг-недоучка, пытающийся убедить каждого в своем всесилии, или вот хоть твой министр финансов… Но Чудо-Занудо, о принц, превосходило их всех, вместе взятых, настолько же, насколько ваше сиятельство превосходят благородством нас, ничтожных смертных.
1 2 3 4 5 6