Ему никогда не приходилось бродить по зимним проселкам до того, как бывший капитан очутился на хуторе, принадлежавшем тогда Гедомину, а ныне Меркеле и в некотором роде — ему самому. Овчинный кожух на его плечах тоже принадлежал когда-то старому крестьянину и висел на Скарню точно на чучеле, зато грел отменно. Вот башмаки пришлось покупать новые: натянуть старую обувь Гедомину капитану так и не удалось. После нескольких походов по грязным, разбитым сельским дорогам башмаки новыми уже не казались.
Невзирая на грязь и холод, местность отличалась своего рода суровой красой. Сестра капитана, разумеется, осмеяла бы подобные слова, но Краста готова была надсмеяться над чем угодно. Голые поля и облетевшие деревья не были красивы, но таили в себе обещание грядущего расцвета. Глядя на них, Скарню видел не то, что есть, а то, что будет, — прежде ему это не удавалось.
По стволу векового дуба пробежала белка, сжимая в зубах желудь. От человека она старалась держаться подальше. Пока Скарню жил в столичном особняке, он с презрением отверг бы тушеную белку. Меркеля научила его, что мелкая дичь может быть необыкновенно вкусна.
— Не сегодня, малышка, — бросил он, проходя мимо.
Белка застрекотала возмущенно — должно быть, укоряла в беспардонном вранье, и, наверное, не зря.
Павилосту Скарню обошел стороной и до самого хутора Даукту не повстречал на пути ни единой живой души. Для крестьян, как узнал он, зима служила временем отдыха, когда можно подготовиться к весеннему севу и заняться хозяйством, тогда как дворянство Валмиеры с приходом холодов ударялось в разгул и веселье. Скарню пнул дорожный камень. Граф Симаню этой зимой не закатит балов, не устроит пиров для своих альгарвейских приятелей и хозяев. «Об этом я позаботился», — подумал капитан.
Торжество переполняло его. Поэтому Скарню поздней, чем следовало бы, заметил, что из трубы крестьянского дома не поднимается дым, а заметив, нахмурился: сам он в такую погоду растопил бы печь пожарче. В дровах Даукту не испытывал недостатка: у амбара громоздилась внушительная поленница, накрытая брезентом.
Однако Скарню не встревожился. Если Даукту, его жена и дочка предпочитают кутаться в шубы до бровей — это их забота. Капитан двинулся к дому. Курица в его руках покачивалась, как маятник.
И только тогда он заметил, что дверь распахнута настежь.
Скарню застыл в нерешительности.
— Что-то тут неладно, — пробормотал он, не зная, заглянуть в дом или бежать без оглядки. В конце концов любопытство победило.
Подойдя поближе, он заметил, что на двери что-то криво накорябано. Белила оплывали потеками, но все пять слов можно было прочесть: «МЕСТЬ СИМАНЮ — НОЧЬ И ТУМАН».
Скарню почесал в затылке.
— И что это должно означать? — поинтересовался он у зимнего неба.
Ответа не было. Капитан окликнул Даукту по имени. И снова — тишина. Скарню подумал, что стоило бы отступиться… и шагнул вперед.
Молчание внезапно показалось ему зловещим. Деревянные ступеньки ухнули под каблуком так громко, что Скарню дернулся в испуге и снова позвал Даукту, но из дома не донеслось ни звука. Капитан шагнул в сени, уже жалея, что не повернул назад, пока было можно.
Что-то шевельнулось в комнате. Скарню замер. Рыжая лиса, подбиравшая объедки из упавшей на пол миски — тоже. Потом лиса нырнула под грубо сколоченный табурет, а Скарню заглянул в кухню. Печь была холодна и пуста. На плите — ничего. Когда он вернулся комнату, лисы уже не было.
— Даукту! — крикнул капитан.
Ответом ему было молчание. Он никогда не осмелился бы заглянуть в чужую спальню без приглашения. Но сейчас… сейчас он решил, что никто не обидится.
Но и хозяйская спальня под крышей была пуста и прибранна. Маленькая комната напротив, принадлежавшая, верно, дочери Даукту, — тоже. Могло показаться, что хуторянин и его семейство вышли куда-то ненадолго. Вышли… и, если вывернутая на пол миска что-то значила, больше не вернутся.
— Ночь и туман, — пробормотал Скарню.
Он никогда прежде не слышал этих слов, но мог догадаться об их значении. Для Даукту, его жены и дочери они стали роком.
Он сбежал по лестнице и торопливо вышел из дома, чтобы вновь осмотреть входную дверь. Потом медленно покачал головой и, по-прежнему не выпуская из рук злосчастную курицу, двинулся назад, к своему дому. Обратный путь показался ему гораздо длинней. Капитан рвался нанести еще один удар по альгарвейским захватчикам… но пока он размышлял, те, если только Скарню не обманулся, ударили сами.
На дороге он никого не встретил, словно вся округа сгинула — сгинула в туманной ночи, подумал он. Капитана передернуло, и вовсе не от холода.
Увидев Меркелю, кормившую кур у амбара, Скарню неслышно вздохнул с облегчением. Беда, что пришла на хутор Даукту, могла разразиться и здесь. Но нет: вон и Рауну поправляет покосившийся забор. Скарню помахал обоим рукой.
Оба замахали в ответ.
— В чем дело? — спросил Рауну. — — Даукту отказался жрать эту костлявую тушку и тебе пришлось ее волочь обратно?
Меркеля расхохоталась. Капитан и сам посмеялся бы, если не то, что он увидал на хуторе Даукту.
— Его там не было, — отозвался он голосом невыразительным, точно наизусть читал из букваря.
Меркеля продолжала кормить цыплят — оне еще не знала, что значит этот ровный тон. А вот Рауну начинал воевать, когда Скарню еще на свет не появился. Верный вопрос он задал с первой попытки:
— Что с ним случилось?
Меркеля выпрямилась, напрягшись.
— Ночь и туман, — ответил Скарню. Он объяснил, что увидал на дверях дома Даукту и в самом доме.
— «Месть Симаню», да? — подавленно пробормотал Рауну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243