– Щиты, капитан!
– Секунду… сомкнулись!
– У тебя прошло? – заботливо спросила Далан.
– Да… да… почти, – Эш шептала, поводя головой. – Спасибо. А то бы…
– Быстро, пока не остыло. – Форт, выскочив из кресла, навис над Эш, находящейся почти в прострации. – Что оно тебе велело? Что?!
– Собери кубики, – залепетала шнга в ответ, – унесите мертвого, мы будем дружить…
– Откуда это взялось? Что означает?
– Не знаю… слышала раньше… дома… И шаги…
– Какие шаги?!
Глаза Эш остановились, из блуждающих стали стеклянными. Близкое лицо Форта смазалось, как стертое мокрой тряпкой; шаги громко звучали за дверью. Семья сидела за столом, перед обеденными чашами; отец только что снял молитвенные рукавицы. Что за шум снаружи?.. Сидеть! – вскрикивает мать. Это флаер. Дверь распахивается. Их трое, оккупанты-федералы. Как же смердит их жратва… – брезгливо сочится голос из шлема. Будто в сортире… Встать! Проверка документов! Мы не можем встать из-за стола. Это еще почему?! Чтобы не осквернить пищу, освященную молитвой. Какая пища? Гниль вы жрете! …и за едой нельзя браниться. Придите позже, и вы услышите ответ, которого заслуживаете. Дош, няня из сестриной семьи, стрельнула глазами на яйцо в коконе-грелке – если его тронут… Я тоже вцеплюсь, – думает Эш. Разорву.
Вот что значат шаги. Шаги в стволе.
– Это команда, – очнулась она, осмыслив видение. – Беречь яйцо до последнего.
– Разумный плазмоид? – Далан помахала ухом. – Науке неизвестно. Опыт не зачтут, поскольку рядом не было ученых. Мы исключили разные случайности? Резонанс памяти в ответ на излучение плазмоида?
– Это были не беспорядочные воспоминания, – поспешно возразила Эш, – а какие-то… выборочные. В них было что-то общее; я пока не понимаю, что именно. Попробую выразить… Призыв, потом… просьба дружить, заботиться…
– Так или нет– влияние доказано, – подвел итоги Форт. – Далан права – нам не поверят, сто процентов. И обстановка не та, чтобы экспериментировать. Доложим очевидные факты, и хватит. Надо выбраться из ситуации любым способом. Я даже знаю каким.
– Эш проявила высокую доблесть, – объявила Далан; для нее была важна публичность оглашения.
– Значит, скафандр меня не изолирует, – с горечью ответила Эш Форту. – Я не могу покинуть рубку, а вы – выйти за щиты. Разве что привяжете меня.
– Есть наружный жук-монтажник, – напомнила Далан, – а у него закрытое место оператора. Он пролезет в коридорах.
Форт представил – большой жук-паук для работ в открытом космосе, на броне корабля, лезет в ствол. И тотчас у него что-то отказывает и он намертво заклинивает проход своей непробиваемой задницей. Эх, иметь бы EMS и расстрелять плазмоиды!..
– Не пойдет. Вся электроника ненадежна. Только скаф высокой лучевой защиты; один такой должен входить в оснащение судна. Но сначала связь со «Скайлендом».
– Ты будешь держать меня и дальше?
– О, я много перестраховалась. Я расскажу о твоем поступке, когда возвращусь.
– Кому? Зачем?..
– Моим соотечественникам. Ты можешь получить награду.
– Господь мой, да я ничего не сделала!..
– Проси место на их корабле, – подсказал Форт, – в смысле пожизненного найма. Не прогадаешь.
– И они сэкономят – при их тяготении я недолго проживу. Я скорее буду служить с вами, капитан, – искренние глаза не отпускали Форта. – Вы смелый человек.
«Сейчас Далан скажет, что я артон», – болезненно подумалось Форту. Однако мирка знала толк в политкорректности и не разоблачила его. Она выдала нечто иное, куда более меткое:
– Очень смелый. Надо застраховаться на большую сумму, чтобы летать с ним.
– Хм, разве я похож на сорвиголову?
– Для некоторых особей риск составляет смысл и вкус жизни. Я бы не сказала так, если бы не сама была такая… нет, если бы сама такая не была… опять неправильно?
Форт взглянул на Далан с интересом. Трудно было заподозрить в разлапистой громадине столь тонкие чувства, но мирка раскусила его до сердцевины. Значит, знает, в чем прелесть риска.
– Позволь спросить, а ты-то чего искала за облаками? Если, конечно, вопрос в тему.
– Себя, – Далан встала; в рубке сразу стало тесно. – Я хочу стать личностью.
– По-моему, человек, которому хватает решимости жить одному среди чужих, – уже личность.
– Может, ты эмигрировала? – Эш захотелось ощутить в Далан душу, родственную по несчастью. – Политика или преследования?
– У нас нет политики и не преследуют, – Далан решительно подняла уши уголками. – Бохрок – народ-монолит. Это и тяготит порой. Надо выделиться из всей массы. За особенность не любят. И хвалят за особенность.
– Не понимаю, – созналась Эш.
– Разве у вас не так? Выскочку осуждают. Почему он не похож? Но он на виду, на него все глядят. Скажем, певец…
– Кстати, о певцах. Твой голос – наше оружие против плазмоидов; другого я пока не нахожу. Так что береги глотку, она нам понадобится. Я предлагаю перейти к чаепитию.
– О-о, я все принесла. Для всех! Я знаю, кто что ест. Эш, вот твое блюдо.
– Можно и обычные брикеты, – застеснялась Эш вскрытой банки, из которой щедро разливался запах подлинной ихэнской пищи. Эш рассчитывала съесть консервы в каюте, закрывшись и усилив вентиляцию.
– А вот пища капитану.
«Вот я и попался», – вздохнул Форт. Брикет пищи для киборгов говорил сам за себя.
– Удивляться нечему, бортинженер. Тем более моей так называемой смелости. Я артон.
Возникло молчание, отягощенное неподвижностью. Форт взвесил на плечах груз чужеродности – давящая ноша, не скинешь.
– Я своих слов обратно не возьму, – прервала паузу Эш. – Я хотела бы работать с вами. Теперь – особенно. Капитан и должен быть надежным, верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52