Однажды в район Каховки я пришел на большой высоте. Веду круговой обзор. Вижу, как с севера ниже меня идет четверка Ю-88. Надо заставить их сбросить бомбы до переправы! Сваливаюсь на них с форсированием мотора, «соколиным ударом». Атакую ведущего группы. Стреляю «эрэсами» и из пулеметов. Подбитый «юнкере» бросает бомбы в поле, не долетая до переправы. По его примеру и остальные неприцельно высыпают из бомболюков свой смертоносный груз.
За счет большой скорости снова набираю высоту. Новая атака. Смотреть за подбитым вражеским самолетом нет времени, да и не это главное. Важно то, что сброшенные бомбы упали в стороне от объекта. А это уже победа, выполнение поставленной боевой задачи.
Сложнее было вести бои, когда бомбардировщики шли под прикрытием истребителей. Но и тогда задачу свою выполняли. Переправу у Каховки мы не дали разбить. Обеспечили переход на другой берег Днепра не только беженцам, но и нашим отступающим воинским частям.
Базирование двух истребительных полков, а точнее, их остатков на одном аэродроме, значительно осложняло ведение боевых действий. И наш полк перелетел на полевую площадку в Дорунбург. Стоянка самолетов располагалась рядом с машинно-тракторной станцией, забитой комбайнами. В нашем полку часть летчиков выполняла боевые задачи на штурмовиках. Уверовав в надежность броневой защиты Ил-2, летали даже одиночно на «свободную охоту». Сами искали подходящую цель, уничтожали ее бомбами, «эрэсами» и пулеметно-пушечным огнем.
Эти полеты одиночек в условиях ясной августовской погоды все же были очень рискованны. Рано или поздно они могли закончиться гибелью пилота. Да и отсутствие стрелка делало Ил-2 легко поражаемым с заднего сектора. Первым не вернулся с боевого вылета на Ил-2 заместитель командира полка Григорий Жизневский. Вскоре в воздушном бою с «мессершмиттами» погиб летчик Петр Грачев. Такая же участь могла постигнуть и Валентина Фигичева.
Однажды, после возвращения из разведки, я прибыл на КП для доклада. Вижу, вид у начальника штаба озабоченный. Офицеры обзванивают соседние аэродромы.
— Что случилось?
— Фигичев не вернулся с боевого задания, — сообщил Матвеев.
— Этого можно было ожидать. Одиночными «илами» летать в тыл противника, когда погода «миллион на миллион», нельзя. Надо было запретить такие полеты при ясной погоде, — высказал я свое мнение.
— Прекрати поучения, и без них тошно! — оборвал меня Матвеев.
Под вечер летим группой на штурмовку дороги из Николаева на Херсон. По ней беспрерывно подходят к Днепру вражеские войска. По-видимому, готовится прорыв в Крым. На обратном пути, после штурмовки, группа прошла над районом предполагаемой «свободной охоты» Фигичева. У меня теплилась надежда найти там севший Ил-2. Хотелось вывезти Валентина. Несмотря на тщательный поиск, самолет не обнаружили.
После посадки пришел на КП. Поиски Фигичева на других аэродромах не увенчались успехом. При докладе о результатах штурмовки сообщил, что летчики группы просмотрели район вероятных действий Фигичева, но не видели «ил».
— Придется мне самому завтра лететь на поиски Фигичева. Покрышкин, пойдешь со мной ведомым? — спросил у меня Иванов.
— Конечно, полечу! Хоть я и не летал ведомым с начала войны, но справлюсь, не беспокойтесь!
Утром вылетели парой на поиск. Виктор Петрович, изменяя высоту полета, тщательно осматривал местность вдоль дороги с Бобринца на Николаев и район западнее Херсона. Я все внимание сосредоточил на поиске воздушного противника. Для меня, как напарника, была понятна высокая ответственность за прикрытие командира полка от возможного нападения вражеских истребителей. Я должен лечь костьми, но не допустить к Иванову ни одного «мессершмитта». Ни одного!
Наши поиски не дали никаких результатов. «Мессеров» мы так и не встретили. Нас лишь кое-где обстреляли зенитки. Конечно, вероятность найти упавший самолет на таком большом участке местности очень низка.
Возвращаемся на аэродром мрачные. Не покидают мысли о судьбе боевого товарища. Но по возвращении нас ожидал сюрприз: на КП увидели повеселевших офицеров и… улыбающегося Фигичева.
— Вернулся! Мы волнуемся, ищем его, а он здесь строит глазки связисткам, — с укоризной проворчал Иванов.
Валентин Фигичев рассказал о своем боевом вылете. При штурмовке противника у Николаева он подвергся сильному обстрелу зениток. На самолете перебило управление рулями глубины. Однако летчик сумел перетянуть через Днепр и приземлился с убранными шасси в степи южнее Херсона. Там в стрелковой части он оставил самолет на хранение и добрался до полка.
Выйдя из КП, я высказал Фигичеву свое мнение:
— Ну что, Валя? Надо и бронированные «илы» тактически грамотно использовать. Нельзя ходить на задание в ясную погоду одиночкой.
— Это верно, Саша! Надо всегда учитывать обстановку, воевать с умом.
— Чтобы хорошо научиться воевать, думаю, не следует распыляться, ходить в бой на разных типах самолетов. Надо знать одно дело, но зато в совершенстве. Ты истребитель, и нечего тебе лезть в штурмовик.
— Ты прав. Буду воевать на «миге». На нем у меня все-таки есть боевой опыт, — твердо заявил Фигичев.
Вернулась в полк группа сотрудников и охраны штаба, выехавшая из Березовки после нашего перелета в Тузлы. Они наскочили на прорвавшихся на юг немцев, сожгли штабной автобус, секретные бумаги, в том числе и с итогами боевых действий полка с начала войны. Все данные о сбитых нами самолетах и подтверждения о них, об уничтоженной боевой технике при штурмовках сгорели. Эта группа штабных офицеров не смогла пробиться на восток и ушла в Одессу, а оттуда переправилась в Севастополь, и лишь затем добралась к нам, в Дорунбург.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167