Ну, проще всего вести себя так, чтобы убить тебя было достаточно трудно. Держаться подальше от темных переулков, не смотреть встречным прохожим прямо в глаза, одеваться скромно, на перекрестках держаться рядом с другими людьми, в пивных и барах вроде этого как бы случайно упоминать фамилии профсоюзных боссов или полицейских из управления Южного Среднего Манхэттена.
— А при чем тут Этти?
— Все — прокурор, полиция, пресса, — идут по пути наименьшего сопротивления. А если же что-то застрянет в шестеренках состряпанного ими дела, они начнут искать кого-нибудь еще. Найдут другого первоклассного подозреваемого. Это единственное, что мы можем сделать для Этти. Насыпать песку в шестеренки.
— В таком случае, давайте дадим полиции другого подозреваемого. У кого еще мог быть мотив? У владельца здания, правильно? Который хотел получить страховку.
— Возможно. Я загляну в земельный кадастр и выясню, как у владельца обстоят дела со страховкой.
— А почему еще кому-нибудь могло прийти в голову сжечь жилой дом?
— Ну, во-первых, подростки устраивают поджоги просто ради забавы. В нашем городе это самая распространенная причина рукотворных пожаров. Причина номер два — месть. Такой-то и такой-то спит с чьей-то женой. Ему под дверь подливается немного легковоспламеняющейся жидкости, и дело сделано. Нередко преступники прибегают к поджогам, чтобы замести следы других преступлений. В основном, убийств с изнасилованием. Краж со взломом. Далее, как я уже говорил, мошенничества с пособиями социального обеспечения. Потом, пожары ради тщеславия — один сотрудник почты поджег свое отделение, а затем сам его погасил. Стал героем… А здесь, в Адской кухне часто подпаливают памятники истории. Город объявляет старые здания историческими достопримечательностями. Обычно если старое, обветшавшее здание перестает приносить доход, потому что стоимость технического обслуживания становится слишком высокой, владелец его сносит и на освободившемся месте строит новое, более прибыльное. Но памятник истории нельзя снести — он охраняется законом. И что происходит в этом случае? Господи, спаси и помилуй — совершенно случайно происходит пожар. Какое совпадение! Теперь владелец вправе строить все, что ему заблагорассудится. Если, конечно, его не поймают за руку.
— А дом Этти был объявлен историческим памятником?
— Не знаю. Но могу выяснить.
Тон, которым Бейли произнес последнее предложение, немного прояснил то, как смазываются шестеренки. Достав из заднего кармана брюк бумажник, Пеллэм положил его на стойку.
Лицо адвоката растянулось в подвыпившей улыбке.
— О, да-да, сэр, именно так и делаются дела в Адской кухне. Продаются все и вся. Быть может, даже я сам. — Улыбка поблекла. — А может быть, у меня просто слишком высокая цена. В здешних краях это считается этикой — когда человек продается только за очень большие деньги.
Мимо окна промчалась полицейская машина с зажженной мигалкой, но с выключенной сиреной. Почему-то эта таинственная тишина придала этому событию особую напряженность.
Вдруг Бейли стал мрачным. Это произошло настолько внезапно, что у Пеллэма мелькнула мысль, не спровоцировал ли второй — или третий? — коктейль приступ меланхолии. Адвокат отечески взял Пеллэма за руку, и сквозь дымку в его глазах мелькнула проницательность.
— Я хочу сказать вам одну вещь.
Пеллэм кивнул.
— Вы уверены, что вам нужно ввязываться во все это? Подождите. Прежде чем вы ответите, позвольте задать вам один вопрос. Вы говорили здесь со многими? Когда снимали фильм?
— В основном, с Этти. Но также еще взял интервью еще у человек двадцати.
Бейли кивнул, пытливо вглядываясь в лицо Пеллэма.
— Что ж, народ в Адской кухне идет на контакт легко. Вам дадут отхлебнуть виски прямо из бутылки и не станут вытирать горлышко, когда вы вернете ее назад. С вами будут часами разговаривать, сидя у подъезда. Иногда здешние люди так разговариваются, что их становится невозможно заткнуть.
— Совершенно верно, я в этом уже сам убедился.
— И это настраивает вас на добродушный лад, так?
— Ну да. Настраивает.
— Но это одни разговоры, — решительно заявил Бейли. — Это совсем не означает, что люди вас принимают. Или проникаются к вам доверием. И даже не мечтайте услышать настоящие тайны. Здешние люди ни за что не откроют их такому человеку как вы.
— Так что же хотите рассказать мне вы? — спросил Пеллэм.
Адвокат сразу стал настороженным. Наступила пауза.
— Я вам говорю, что здесь опасно. Очень опасно. И становится еще опаснее. В последнее время здесь было много пожаров, гораздо больше, чем обычно. Бандитские разборки… перестрелки…
Разделы криминальной хроники местных газет пестрели сообщениями о случаях использования огнестрельного оружия. То какие-то подростки протащили пистолет в школу. То одуревший от наркотиков стрелок уложил наповал несколько невинных прохожих. Пеллэм перестал читать газеты на второй неделе пребывания в Нью-Йорке.
— В Адской кухне настали тяжелые времена.
«По сравнению с каким временем?» — подумал Пеллэм.
— Вы действительно хотите впутаться в эту историю? — спросил Бейли. Пеллэм начал было говорить, но адвокат поднял руку, останавливая его. — Вы уверены, что не боитесь того, куда это может вас завести?
Пеллэм ответил вопросом на вопрос:
— Сколько?
Он похлопал по бумажнику.
Бейли снова провалился в пьяную дрему.
— За все? — Пожатие плечами. — Надо будет найти полицейского, который стащит для меня протокол осмотра места пожара, затем придется узнавать название страховой фирмы и все остальное, что есть у полиции на Этти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16