Когда-нибудь слышали о такой? Это означает, что Этти платит высокую страховую премию, но если квартира будет уничтожена, страховщик заплатит ей независимо от того, стояла ли там чиппендейлская мебель или картонные коробки из-под апельсинов.
— Слишком уж очевидно. Купить страховку, а через неделю поджечь дом.
— Да, но полиция просто обожает очевидные преступления, мистер Пеллэм. Как и присяжные. Жители Нью-Йорка терпеть не могут тонкие нюансы. Вот почему умным преступникам сходит с рук убийство. — Барменша принесла мартини, и Бейли зачарованно застыл, глядя на стакан словно ребенок на рождественский подарок. — И помимо всего прочего, в делах об обмане страховых фирм и мошенничестве с социальными пособиями основными подозреваемыми являются женщины. Понимаете, если сгорает дом неработающей матери, получающей пособие, она перебирается в самую верхнюю часть очереди на улучшение жилья. Такое происходит сплошь и рядом. Брандмейстер увидел женщину, страховку и подозрительный пожар — и оп! его дело сделано.
— Кто-то пытается подставить Этти. Черт побери, если действительно все дело было в страховке, зачем поджигать все здание? Почему не ограничиться только своей квартирой?
— Это не так подозрительно. К тому же, наш пироманьяк старается причинить как можно больше ущерба. Этти просто случайно наткнулась именно на него. Вполне вероятно, она даже понятия не имела, что именно он собирается сделать.
Пеллэм, в прошлом киносценарист, частенько смотрел на жизнь как на последовательность сюжетов. И сейчас ему показалось, что в этом сюжете есть несколько дыр.
— Хорошо, Агентство должно было прислать Этти страховой полис. Что она сказала, увидев его?
— Агентство утверждает, что она сама взяла бланк, заполнила его и прислала по почте. Затем договор переправили в центральное отделение. Ее экземпляр подписанного договора был выслан Этти по почте за день до пожара, поэтому она его так и не получила.
— Значит, агент или клерк смогут подтвердить, что это была не Этти.
— Клерк опознал по фотографии Этти ту женщину, которая брала бланк договора.
Пеллэм, всегда скептически относившийся к теории заговоров, почувствовал, что сейчас имеет дело с запутанным сюжетом, достойным фильма режиссера и сценариста Оливера Стоуна.
— А что насчет страховой премии? — спросил он.
— Оплачена наличными.
— Ну а что говорит сама Этти?
— Разумеется, все отрицает, — рассеянно бросил Бейли, словно с юридической точки зрения отрицание обвиняемого значило не больше, чем муха, разгуливающая по стойке бара. — А теперь давайте перейдем к делу. Официальное предъявление обвинений назначено на завтра. Помощник окружного прокурора ворчит о том, чтобы перенести его на более поздний срок. Вы знаете, что такое официальное предъявление обвинений? Это процедура, в ходе которой обвиняемый должен…
— Я знаю, что это такое, — остановил его Пеллэм. — Каковы шансы добиться для Этти освобождения под залог?
— На мой взгляд, сумма не должна будет быть слишком высокой. Я переговорю со знакомыми поручителями[9]. Поскольку Этти прикована к постели, риск будет не слишком большим. К тому же, ее обвиняют не в убийстве.
— Мистер Бейли… — начал было Пеллэм.
Адвокат поднял руку.
— Пожалуйста, зовите меня Луисом.
Бейли прорычал свое имя, на мгновение превратившись в персонажа Деймона Раньона[10], на которого ему очень хотелось быть похожим.
— Вам уже приходилось заниматься такими делами? — спросил Пеллэм.
— А. — Откинув голову назад, Бейли похлопал себя по дряблому подбородку, после чего посмотрел Пеллэму прямо в глаза. Его взгляд стал осмысленным и сосредоточенным. — Я видел, что вы изучаете меня. Галстук, купленный на распродаже. Обтрепанные манжеты. Костюм, по которому плачет помойка. Вы обратили внимание на то, что ткань чуть отличается? Брюки я износил еще два года назад, поэтому пришлось купить другие. Я выбирал самые похожие. И, как человек воспитанный, вы ни словом не обмолвились по поводу моего исключительно «жидкого» обеда. — Он театральным жестом указал на правую руку. — Это кольцо у меня из Нью-Йоркского юридического колледжа. Кстати, он не имеет никакого отношения к Государственному университету штата Нью-Йорк. Между ними огромная разница. Я учился по ночам, а днем работал в суде. Между прочим, закончил в числе лучших двадцати выпускников курса.
— Я не сомневаюсь в том, что вы великолепный юрист.
— О, разумеется, это не так, — презрительно фыркнул Бейли. — Ну и что с того? Нам с вами предстоит защищать интересы не аристократии из Ист-Сайда. И не богемы Сохо и Уэстчестера. Вот в этом случае вам бы действительно понадобился хороший адвокат. Но у нас дело обитательницы Адской кухни. Этти Вашингтон бедна, она чернокожая, факты против нее, так что присяжные признaют ее виновной еще до того, как прокурор закончит читать обвинительное заключение. И закон не имеет к этому никакого отношения.
— А что имеет?
— Шестеренки, — театральным шепотом произнес Бейли.
Пеллэм решил не разыгрывать из себя человека законопослушного и промолчал. Мимо медленно проехала машина. БМВ-кабриолет. Даже в баре было слышно буханье басов популярной рэп-песни. Пеллэм уже несколько раз слышал ее по радио.
«Это мир белых людей, не надо быть слепым…»
Машина скрылась из виду.
— Шестеренки, — продолжал Бейли, мучая оливку в стакане. — Я имею в виду вот что: знакомясь с Адской кухней, в первую очередь необходимо уяснить, что здесь вас может убить кто угодно, по любой причине. Или вовсе без причины. Это аксиома. Так что же делать, чтобы остаться в живых?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16