.. Шаббат закончится... хотя что теперь значит для него шаб-бат? Да и все остальное тоже?
— Ты меня слышишь, жид? — Голос майора сорвался на визг.
— Да он понятия не имеет, о чем вы толкуете, — раздался еще один голос.
В комнату вошел капитан. Было в этом человеке что-то порядочное, какое-то благородство. И Куза это чувствовал. Качества, никак не присущие офицеру германской армии.
— Ничего, скоро узнает! — Очутившись у стола, майор склонился к старику так низко, что его физиономия «истинного арийца» оказалась всего в нескольких дюймах от лица профессора.
— Что случилось, майор? — спросил Куза, изображая недоумение и стараясь ничем не выдать своего страха. — Что я такого сделал?
— Ничего ты не сделал, жид! В этом-то вее и дело! Две ночи торчишь тут со своими паршивыми книгами и морочишь нам голову, будто благодаря тебе прекратились убийства. Но сегодня...
— Но я никогда... — начал было Куза, однако майор не дал ему продолжить и грохнул кулаком по столу.
— Молчать! Сегодня еще двоих моих людей нашли в подвале с разорванным горлом.
Перед, мысленным взором профессора предстали два трупа. Он уже прежде видел убитых с вырванными глотками и радовался в душе: эти двое пытались изнасиловать его дочь и заслужили подобную участь. Даже страшнее. Хорошо, что Моласар выпил их кровь.
Но теперь и сам он в опасности. Майор в бешенстве. Нужно что-то срочно придумать, иначе вряд ли он доживет до субботнего вечера.
— Теперь ясно: в том, что две ночи прошли спокойно, твоей заслуги нет. Я не вижу никакой связи между твоим пребыванием здесь и двумя Сутками без смертей — для тебя это просто счастливое стечение обстоятельств! Но ты пытался убедить нас в обратном. Что же, это лишний раз подтверждает истину, которой нас учили в Германии: никогда не доверяй жиду!
— Я не приписывал эту заслугу себе.
— Ты пытаешься -задержать меня здесь, не так ли, жид! — прищурившись, прошипел Кэмпффер. — Делаешь все возможное, чтобы помешать мне выполнить мою миссию в Плоешти, да?
Куза растерялся от такого оборота дела. Этот человек безумен... Безумен не меньше, чем сам Абдул аль-Хазред, написавший «Аль Азиф», книгу, которая лежит сейчас перед ним.
И тут профессору в голову пришла блестящая мысль.
— Но послушайте, майор! Я наконец нашел кое-что в одной из книг! Услышав это, Ворманн шагнул вперед.
— Нашли? И что же вы нашли?
— Ничего он не нашел! — прорычал Кэмпффер. — Еще одна жидовская уловка, чтобы продлить себе жизнь!
«Вы совершенно правы, майор!» — подумал Куза.
— Господи, дайте же ему сказать! — гаркнул Ворманн и повернулся к профессору. — Так что вы нашли? Покажите мне.
Куза указал на «Аль Азиф», написанную арабской вязью. Книга датировалась восьмым веком и в ней не было ни слова ни о замке, ни о Румынии вообще. Но профессор надеялся, что немцы никогда об этом не узнают.
Взглянув на рукопись, Ворманн с сомнением вскинул бровь.
— Я не понимаю эти каракули.
— Да врет он все! — не унимался Кэмпффер.
— Эта книга не лжет, майор, — тихо произнес Куза. Он на секунду замолчал, молясь про себя, чтобы немцы не отличили турецкий язык от арабского, затем вдохновенно продолжил: — Она написана турком, который вторгся сюда вместе с Мухаммедом Вторым. Автор пишет, что существовала маленькая крепость — описываемые им кресты не оставляют сомнений, что речь идет именно об этом замке, — которой владел боярин из древнего валашского рода. Призрак хозяина позволяет ночевать в замке только местным жителям, а ежели чужеземцы иди за-
воеватели осмелятся войти в ворота его бывшего жилища, он убивает по одному из них каждую ночь. Вы понимаете? То, что происходит с вами сейчас, происходило и с турецкими солдатами пять столетий
назад!Куза замолчал и внимательно посмотрел на офицеров. Он сам изумился, насколько складную сказку сумел сочинить, используя свои собственные познания об истории края, и сведения, полученные от Моласара. Конечно, не все в его рассказе было ладно, но немцы вряд ли это заметили.
— Чушь собачья! — фыркнул Кэмпффер.
— Не уверен! — вмешался Ворманн. — Сами подумайте: в те времена турки постоянно наведывались в эти места. И подсчитайте трупы: с учетом сегодняшних, начиная с 22 апреля, то есть с момента моего прибытия, как раз получается по покойнику в день.
— И все равно... — Кэмпффер не закончил фразы, его уверенность таяла на глазах, и он с сомнением смотрел на профессора. — Значит, мы не первые?..
— Нет. Во всяком случае, если учесть то, что здесь написано. — Куза кивнул на книгу.
Сработала! Самая чудовищная ложь, какую только можно себе представить, к тому же сочиненная на ходу, сработала! Немцы не знали, чему верить! Ему хотелось смеяться.
— И как же они решили проблему? — спросил Ворманн.
— Ушли. Наступила долгая пауза.
Наконец Ворманн повернулся к Кэмпфферу:
— Я вам это твержу вот уже...
— Мы не можем уйти! — завизжал Кэмпффер, он был на грани истерики. — По крайней мере, до воскресенья. — Тут он повернулся к профессору. — И если к этому времени ты не найдешь решения, жид, я прослежу за тем, чтобы ты вместе со своей дочерью сопровождал меня в Плоешти.
— Зачем?
— Там узнаешь. — Кэмпффер секунду поколебался, потом продолжил. — Впрочем, нет, скажу прямо сейчас. Пусть это будет для тебя дополнительным стимулом. Ты, надеюсь, слышал об Освенциме, Бухен-вальде?
У Кузы перехватило дыхание.
— Лагеря смерти!
— Мы предпочитаем называть их центрами переселения. А в Румынии их до сих пор нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122