.. Русские, конечно, вряд ли появятся на перевале Дину, но кто он такой, чтобы спорить со Ставкой?
Оценил Ворманн замок и другим взглядом, взглядом художника. Великолепный ландшафт... Интересно, что лучше использовать: акварель или масло? Единственный способ это выяснить — попробовать оба варианта. А в ближайшие месяцы у него будет масса свободного времени.
— Ну, сержант, — спросил он у Остера, когда они остановились у начала моста, — как вам нравится наш новый дом?
— Не очень, господин капитан.
— Привыкайте. Вполне вероятно, что вы проведете здесь всю войну.
— Слушаюсь, господин капитан.
Отметив, что Остер отвечает непривычно сухо, Ворманн внимательно посмотрел на него. Сержант был худощавым смуглым молодым человеком, почти вдвое моложе самого Ворманна.
— До конца войны осталось не так уж много, сержант. Перед нашим отъездом я слышал, что уже сдалась Югославия.
— Жаль, что вы нам сразу этого не сказали, господин капитан! Это подняло бы наш боевой дух!
— А что, вы так сильно приуныли?
— Мы предпочли бы сейчас быть в Греции.
— Но там ведь нет ничего, кроме крепких напитков, жесткого мяса и странных танцев. Вам бы там не понравилось.
— Да, но там идет сражение, господин капитан.
— А... Поэтому...
Ворманн подумал о том, что за последний год стал слишком ироничным. Это никогда не украшало любого немецкого офицера, а для офицера, который никогда не был наци, представляло определенную опасность. Но это было его единственной защитой от растущего разочарования в ходе войны и в собственной карьере. Остер еще слишком мало служит с ним, чтобы это понять. Ничего, скоро узнает.
— Сдается мне, что к моменту вашего прибытия там все бы уже закончилось. Я, во всяком случае, ожидаю победы уже на этой неделе.
— И все равно мы считаем, что могли бы лучше послужить фюреру, чем просто сидеть в этих горах.
— Да, но не следует забывать, что именно по воле вашего фюрера мы здесь и находимся.
Ворманн с удовольствием отметил, что Остер не отреагировал на слово «вашего».
— Но почему, господин капитан? В чем смысл нашего здесь пребывания?
Ворманн начал цитировать:
— Главное командование рассматривает перевал Дину как основной рубеж обороны на направлении из русских степей в сторону нефтяного комплекса Плоешти. В случае ухудшения отношений между Рейхом
и Россией русские могут нанести удар по Плоешти. А без производимого там бензина мобильность Вермахта будет сильно снижена.
Несмотря на то что он уже неоднократно слышал это разъяснение и сам не раз пересказывал его солдатам, Остер терпеливо дослушал до конца, хотя Ворманн прекрасно знал, что ничуть не убедил сержанта.
И он не мог сердиться, поскольку любой разумный человек счел бы это объяснение, мягко говоря, недостаточным. Остер достаточно долго
прослужил, чтобы понимать, что это явление весьма необычное, когда офицера-ветерана, участника боевых кампаний, ставят во главе четырех пехотных взводов, причем без заместителя, и отправляют в Богом забытое место на перевале в глухих горах, да еще и на территории союзного государства. Это служба для зеленого лейтенантика.
— Но ведь у русских полно своей собственной нефти, и к тому же у нас с ними заключен пакт о ненападении?
— Ну конечно, как же это я забыл! Пакт! Сейчас ведь никто не нарушает договоров....
— Вы хотите сказать, что Сталин осмелится предать фюрера? Ворманн проглотил готовый сорваться с языка ответ: «Нет, если твой фюрер не предаст его первым». Остер все равно не понял бы. Как и подавляющее большинство; представителей послевоенного поколения, он привык отождествлять интересы германского народа с волей Адольфа Гитлера. Этот человек вдохновлял его, а Ворманн был уже не в том возрасте, когда творят себе кумиров. В прошлом месяце ему исполнился сорок один год, он видел восхождение Гитлера из пивных залов на пост канцлера, наблюдал за его постепенным обожествлением. Ворманну он не нравился никогда.
Да, Гитлер объединил страну и вернул ей утраченное чувство собственного достоинства, факт, который не мог отрицать ни один немец. Но Ворманн никогда не доверял Гитлеру, австрияку, окружившему себя баварцами-южанами. Ни оДин уважающий себя уроженец Пруссии не мог доверять такому сборищу южан. Было в них что-то ужасное, а события, свидетелем которых он стал в Познани, показали ему, насколько все это ужасно.
- Пусть люди выходят и строятся, — сказал он, проигнорировав последний вопрос Остера. В любом случае вопрос этот был чисто риторическим. — Проверьте настил — сможет ли он выдержать машины, пока я осмотрю замок изнутри.
Идя по мосту, Ворманн подумал, что он выглядит достаточно прочным. Капитан глянул вниз на камни и плещущуюся воду. Довольно высоко — не меньше шестидесяти футов. Пожалуй, лучше разгрузить машины и пропускать по мосту по одной.
Тяжелые деревянные ворота замка были настежь открыты, как и большинство ставен на окнах башни и стен. Такое впечатление, что замок проветривали. Ворманн прошел через ворота на вымощенный булыжниками двор. Здесь было тихо и прохладно. Он обнаружил, что
в замке есть невидимая с дороги задняя секция, врезанная прямо в скалу. Капитан медленно обошел все вокруг. Над головой нависала громада башни, со всех сторон высились серые стены. Ему показалось, что он попал в лапы огромного спящего зверя, которого не решается разбудить.
И тут Ворманн увидел кресты. По всей внутренней поверхности стен были кресты, сотни крестов, нет, тысячи... Все одинакового размера и одной и той же необычной формы: вертикальная планка около десяти дюймов длиной, квадратная в нижней части и овальная вверху, поперечная — дюймов восьми — со слегка загнутыми вверх краями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122